Сесилия Ахерн - Сто имен

— Шкатулку. — Эва открыла сумку и вынула лакированную китайскую шкатулку. Глаза ее наполнились слезами при одном взгляде на этот подарок.

— Вижу, для тебя это что-то значит.

— Да. — Она утерла глаза. — Я рассказала Джорджу о подарке, который получила в детстве, который был мне дорог. И он запомнил это. Он нашел очень похожую шкатулку.

— Ты когда-нибудь получала подарок, который бы тебя так растрогал?

— По правде говоря, нет. — Она уже не утирала слез. — С тех пор как я получила ту первую шкатулку — больше никогда.

Ага, тут мы что-то нащупали.

— Значит, про игрушечного пони — это была не совсем правда, — мягко упрекнула девушку Китти.

Эва засмеялась и покачала головой.

— Извини. Но ведь мы обе это понимали. — Она шмыгнула носом и умоляюще поглядела на Китти. — Обо всем этом писать нельзя, потому что тут замешаны и другие люди.

— Обещаю, — кивнула Китти.

— Ты как-то так напиши, чтобы смысл в этой истории был, но без подробностей.

Китти вполне поняла ее.

— Это случилось на Рождество. Мы ждали отца. Еда уже стояла на столе. Я помню, как вкусно она пахла. Мама готовила традиционные рождественские блюда. По своим традициям. А отец родом из Шанхая. Он держит в Голуэе китайский ресторанчик, еда на вынос. Он опаздывал уже на два часа, мы проголодались, и я помню, как мама поглядывала на меня, она не спрашивала вслух, но взглядом словно советовалась, как нам поступить. С мамой нужно соблюдать осторожность — по крайней мере тогда мне приходилось действовать осторожно, нельзя было откровенно сказать, что я думаю и чего хочу, потому что она бы поступила наоборот. Реверсивная психология. Нужно было говорить и вести себя так, чтобы ей казалось, будто она сама приняла решение, всем назло. И вот она начала резать индейку, от индейки шел божественный аромат, хотя мама передержала ее на огне и потом слишком долго не вынимала. Я положила себе на тарелку овощей, и я больше не могла ждать, ни минуточки не могла ждать, мне уже так хотелось есть. Я набила себе рот, и тут в двери послышался скрежет ключа, и я чуть не умерла. Я не могла проглотить то, что было у меня во рту, не могла и выплюнуть. Мама продолжала резать индейку. Отец вошел — я почувствовала его запах еще прежде, чем увидела его, — увидел, что мы начали рождественский ужин без него, и рассердился. «Наконец-то!» — вызывающе сказала мать. Слишком дерзко. Он убедился, что мы посмели сесть за стол без него. И он вышел из столовой. В гостиную. Там он растоптал все подарки, разбил мою фарфоровую куклу, опрокинул елку, сорвал гирлянды лампочек с потолка и обрушил их на стол, исцарапав красивую деревянную столешницу. Он бил все подряд, выбросил из буфета фарфоровый сервиз и разбил его вдребезги. — Эва с трудом перевела дух. — Потом он набросился на маму. Не в первый раз. Нож, которым она резала индейку, все еще оставался у нее в руке. И он воткнул нож ей в руку.

— Эва! — тихо вскрикнула Китти. — Господи, мне так жаль.

— Я не затем рассказываю, чтобы ты меня пожалела. — Эва в упор глянула на Китти. — Ты хотела понять, и я рассказываю, чтобы помочь тебе понять.

Китти кивнула.

— Я убежала через дорогу к старухе соседке. Мы с ней сидели и смотрели телевизор четыре часа подряд, а потом пришла тетя и отвела меня домой. Телевизор у соседки был черно-белый, и я запомнила, что мы смотрели «Я люблю Люси», снова и снова. По сей день я не могу смотреть этот сериал, полное идиотство, эта женщина все время спотыкается, падает, делает какие-то глупости, и все смеются, а у меня в голове начинает прокручиваться тот вечер. Старуха соседка — я даже не знала ее имени — за весь вечер не произнесла ни слова. Она налила мне молока, поставила передо мной тарелку печенья, села в кресло, и мы молча смотрели телевизор. Она даже не смеялась, отчего этот фильм казался еще более глупым. Но перед уходом я получила от нее подарок, китайскую лакированную шкатулку, маленькую, с замком и ключиком. Она сказала, сюда я буду складывать все свои тайны, мол, каждой девочке полагается иметь такую шкатулку для тайн. Это был самый прекрасный подарок в моей жизни — не знаю почему, но он был идеален. И так точно выбран: о том, что случилось в тот вечер, соседка не сказала ни слова, но все выразила этим подарком.

— И с этого подарка началась твоя мечта помогать людям, подбирая для каждого идеальный подарок?

— Да. — Эва водила пальцами по шкатулке, подаренной Джорджем.

— Ты все это рассказала Джорджу?

— Нет, ему я рассказала только о шкатулке. Обо всем остальном я никогда никому не рассказывала. А шкатулку я потеряла много лет назад, когда мы переезжали.