Сесилия Ахерн - Сто имен

Все расслабились, заговорили с соседями. Прошло пять минут, и ведущий опять заволновался.

— Мне сходить к ней? — спросила Китти Стива, но едва она поднялась, как ведущий оглянулся и кивнул:

— Мы готовы. Итак, еще раз: с докладом об одной из наших самых красивых бабочек, павлиньем глазе, Inachis Io, выступает достойный член Общества охраны бабочек Эмброуз Нолан!

Аплодисменты.

Эмброуз прошла на подиум — голова опущена, лицо занавешено волосами.

Она взяла в руки микрофон и откашлялась — эхо разнеслось по всему залу.

— Прошу прощения за задержку. Мой помощник сравнивает меня с крапивницей, Aglais urticae. По его словам, я тоже проворна, всегда настороже и никого к себе не подпускаю.

Профессиональная шутка вызвала всеобщий смех, атмосфера в зале разрядилась. Эмброуз подняла глаза, нашла взглядом Китти, сделала глубокий вздох и начала свой доклад.

Эмброуз и Юджина переполняла радость, и, хотя попытка похитить арбитра не удалась, настроение в автобусе поднялось, когда все слушали отчет Юджина о том, как Эмброуз покорила публику, все пять сотен бабочководов, своими замечательными открытиями, а Стив совал всем под нос фотоаппарат со снимками, пока Эмброуз ему не запретила. Выслушав Юджина раз пять или шесть, заговорили о выигрыше, который вот-вот получит Берди.

Городок, где родилась восемьдесят пять лет назад Берди, и впрямь был невелик. Надд у подножия Боггераха насчитывал всего сто семьдесят обитателей. Там имелось два паба, один из них по совместительству служил гостиницей, другой — магазином и букмекерской конторой, а еще были церковь и школа. На краю деревни начали было строить дома для привлечения молодежи и остановились на полдороге — так и стояли пастельных расцветок коттеджи без крыш, с разбитыми окнами.

— Вот оно, Берди! — пропела Мэри-Роуз, заметив из окна вывеску букмекеров, и опрыскала дополнительной порцией лака безупречную прическу именинницы.

Эдуард согнулся в приступе кашля, а Молли только порадовалась.

Спутники решили ждать снаружи, пока Берди насладится мигом своего торжества. Китти, однако, включили в небольшую группу, которой поручили сопровождать Берди. Берди шла под руку с внуком, Молли и Китти со Стивом следовали за ними, Стив исподтишка фотографировал.

Букмекерская контора размещалась в маленькой комнатке паба, приватной гостиной. В правой части паба «О’Хара» был магазин, а букмекерская контора — слева. Двое мужчин сидели там, уставившись на маленький телевизор в углу. Оба в твидовых кепках, пиджаках, судя по амбре — не мылись несколько недель. За бронированным стеклом сидел мужчина лет тридцати. Глянув на него, Берди резко втянула в себя воздух. Китти решила, что он ей знаком, и ждала ответного проблеска узнавания на лице мужчины, но тот никак не отреагировал, да и Берди овладела собой.

— Я Бриджет Мерфи, — заявила она. Голос ее слегка дрогнул, и отчетливее прежнего проступил акцент графства Корк.

Мужчины оторвались от телевизора и уставились на нее. Эдуард покрепче обхватил бабушку за плечи.

— Шестьдесят семь лет тому назад я заключила пари с Джози О’Харой и вернулась получить свой выигрыш, — продолжала она.

Китти сама чуть не задрожала, услышав слова Берди. Как часто, должно быть, повторяла она их про себя, — сперва девочкой, рвущейся покинуть город, но доказать себе, что она сможет вернуться; потом — став матерью, потом — достигнув середины жизни, и в старости, дожидаясь этого дня. Как часто она думала об этой минуте — и вот она настала.

Молодой человек поднялся из-за букмекерской стойки.

— У вас есть расписка?

Берди вытащила из сумочки листок в целлофановой обертке и неловкими пальцами просунула его под стекло. Отчего так дрожали пальцы — от возраста или от волнения? Раньше Китти не замечала у Берди этой дрожи. Молодой человек прочел расписку, поглядел на старуху, на Молли с Эдуардом и снова на расписку. Он улыбнулся, потом и вовсе захохотал.

— Глазам своим не верю! Шестьдесят семь лет назад?

Молли и Китти улыбнулись в ответ, но Эдуард обеспокоился.

— Вы заплатите? — спросил он.

Китти ни разу не пришло в голову, что Берди могут попросту отказать в выигрыше. Она лишь прикидывала, сколько ей выплатят, учитывая многократно изменявшиеся курсы валют. Конечно, это давнее пари подлежит каким-то особым правилам.

— Пари есть пари, — с улыбкой продолжал молодой человек. — Джози был моим прадедом, — взволнованно пояснил он. — Он умер, когда я был еще ребенком, но я хорошо его помню. Погодите… — Улыбка увяла, когда он поднес расписку ближе к глазам. — Сто к одному? — в ужасе прошептал он.