Маша Трауб: Пьяная стерлядь (сборник)

— Господи, это же просто кошмар! Китч! — кричала Надежда Кирилловна. — Я не собираюсь сдавать деньги на этот ужас!

Все остальные жильцы молча сдавали: им было совершенно наплевать — розовые стены или зеленые.

С Надеждой Кирилловной, как и с ее Максиком, никто не связывался. Ее сын, судя по приклеенному на ветровое стекло служебного автомобиля пропуску и водителю, который открывал начальнику дверь, занимал не последнюю должность в правительстве. Сын приезжал проведать маму раз в две недели. Впрочем, ходили слухи, что Надежда Кирилловна действительно обладала занимательной биографией, в которой были и предки-дворяне, и первый муж — большой чиновник, и второй муж — известный то ли актер, то ли художник. Все сходились во мнении, что в свои семьдесят семь, имея сына при деньгах и власти, Надежда Кирилловна может позволить себе многое. Такого же мнения придерживалась и она сама, поэтому периодически сообщала Алле, что добьется ее увольнения, доводя несчастную консьержку до слез. Надежда Кирилловна угрожала соседке сверху проверкой силами органов опеки и попечительства за постоянный шум — трое детей не умели тихо себя вести и без конца роняли тяжелые предметы на пол, то есть «прямо на голову» Надежде Кирилловне. Несчастные дворники боялись ее как огня. Им она обещала депортацию на родину за плохо очищенный от снега асфальт и разбросанные реагенты.

Надежду Кирилловну побаивались и не любили. От нее всего можно было ожидать.

Все шло по привычному распорядку, пока квартиру в доме не купил новый жилец. И самое ужасное — он купил квартиру на одной лестничной клетке с Надеждой Кирилловной. Мужчина лет тридцати, судя по речи, без особого образования и воспитания (как заметила Надежда Кирилловна), но явно не бедный. Дом считался элитной новостройкой, так что другого жильца быть и не могло. Впервые столкнувшись в лифте с Надеждой Кирилловной, он имел дерзость не поздороваться первым.

— Добрый день, молодой человек, — строго сказала Надежда Кирилловна.

— Здрасте, — ответил новый жилец и повернулся к соседке спиной.

— Вас как зовут? — Надежда Кирилловна начала закипать. Максик, почувствовав настроение хозяйки, предупредительно тявкнул.

— А? — повернулся к ней жилец.

— Я прошу вас представиться, — потребовала Надежда Кирилловна.

— Леня.

Больше ничего Надежда Кирилловна сказать не успела. Двери лифта открылись, и Леня выскочил из подъезда, подгоняемый возмущенным лаем Максика.

— Ну и хам! — сказала Алле Надежда Кирилловна.

Алла промолчала, потому что еще вчера Леня подарил ей коробку конфет по случаю своего заселения и вообще показался консьержке нормальным парнем. А еще Алле было Леню немножко жалко — так не повезло с соседкой.

Надежда Кирилловна, обнаружив, что новый жилец не просто жилец, а еще и сосед, впала в истерику и вызвала сына. Тот приехал, но сделать ничего не мог и маму не успокоил. К тому же он вечером улетал в длительную командировку, и ему вообще было ни до чего и ни до кого, включая маму.

Следующую неделю Алла наблюдала холодную войну, которую Надежда Кирилловна объявила Лене. Поскольку только консьержка была в курсе последних событий, остальные жильцы узнавали новости не из первых рук, а в интерпретации Аллы. Сердце консьержки было на стороне Лени, поэтому Надежда Кирилловна, со слов Аллы, не давала «мальчику» никакого покоя. То Леня не закрыл дверь на лестничной клетке. То курил в «тамбуре», то есть у мусоропровода, то пришел поздно и — о ужас! — не один, а с какой-то развязной девицей, которая непозволительно громко смеялась. Да так, что Надежда Кирилловна проснулась и вынуждена была встать, накинуть халатик и в таком «неприбранном» виде выйти на лестничную клетку, чтобы сделать замечание. Леня не поливал гортензию, которая росла на подоконнике рядом с лифтом, а во вторник вообще не подождал Надежду Кирилловну в лифте, хотя прекрасно слышал, как она вышла с Максиком из квартиры. Он уехал, и двери захлопнулись прямо перед ее носом!

А в среду Леня забыл ключи от общей двери и настойчиво звонил Надежде Кирилловне, которая не собиралась его впускать и делала вид, что ее нет дома. Но сосед звонил и звонил, пока она не выдержала и открыла. А еще Леня обозвал Максика «глистой», решив, что он — сука. Такого оскорбления Надежда Кирилловна перенести уже не могла. Не придумав ничего лучшего, чем мелкое хулиганство, она запихнула спички в замок Лениной двери и в глазок с удовольствием наблюдала за тем, как сосед с помощью слесаря пытается попасть в квартиру.