Доминик Ногез - Бальзамировщик - Жизнь одного маньяка

— Неудивительно, если учесть, что твои живут на Мадагаскаре! — язвительно сказала Эглантина и ушла, как ни странно, даже не хлопнув дверью.

По этой причине я подумал, что она не слишком рассердилась. Но я ошибся: вечером она не пришла. Я остался дома и взялся за работу: нужно было привести в порядок сведения о могильщике с кладбища Сен-Аматр. Хотя работал я, надо признать, довольно вяло — точно так же, как ел, дремал, смотрел телевизор и в конце концов заснул, так и не дождавшись возвращения Эглантины. Именно тогда случилось кое-что странное. Резко разбуженный довольно сильным шумом, который, как мне показалось, доносился со двора — но, может быть, это был просто один из тех звуков, которые порождаются сном или же усиливаются им, — я подошел к окну. Ночь была безлунной, и мне понадобилось довольно много времени, чтобы глаза привыкли к темноте. И вдруг… Я не различал очертаний и красок, но явственно уловил какое-то движение, а потом почувствовал резкий выброс адреналина в крови: кто-то почти бесшумно пытался проникнуть в мою квартиру через окно кабинета! Я услышал легкий стук, за которым снова последовала тишина. Тут же я ощутил, как волосы у меня на голове поднимаются дыбом, тело отказывается повиноваться, а сердце колотится, как язык набатного колокола. Я почти окаменел. Затем, после бесконечно долгих минут, я на ощупь нашел и сжал горлышко бутылки (к счастью, стеклянной, а не пластиковой), стоявшей на ночном столике и наполовину полной воды.

Тишина (разве что не в моей грудной клетке). Дверь спальни, которая выходила в коридор рядом с дверью кабинета, была закрыта, но не на ключ (никакого ключа вообще не было), и я не мог помешать непрошеному гостю войти. В ушах у меня шумело. Я осторожно сел на кровать и принялся ждать. По-прежнему никакого шума — только отдаленный собачий лай со стороны Сен-Жермен. Прошла целая вечность, прежде чем я поднялся, тихо открыл дверь, пересек коридор, вошел в кабинет и, все еще сжимая бутылку в руке, включил свет. Мебель, бумаги, книги, прочие предметы, открытое окно, казалось, навсегда запечатлеются в моей памяти. Но никого здесь не было, и никаких странностей в обстановке я не замечал. Ничего, абсолютно ничего. Правда, перейдя в кухню, я обнаружил, что дверца холодильника приоткрыта — но, может быть, я сам неплотно ее закрыл. А что внутри? Йогурты, масло, молочные пакеты, куриные и утиные яйца (последние — прихоть Эглантины) — все как обычно. Кажется, я схожу с ума: кому пришло бы в голову лезть среди ночи в чужое окно только затем, чтобы стащить из холодильника яйцо или редиску?

Я снова лег, оставив свет включенным, сам не зная зачем. Я попытался читать газету, перечитал шесть раз одну и ту же фразу, но так и не понял ее смысла. Наконец меня сморил тяжелый сон, и я погрузился в него, полностью измученный.

Проснулся я поздно. Едва поднявшись, я тут же подошел к окну кабинета и выглянул наружу, чтобы попытаться понять, что произошло ночью. Мой взгляд остановился на наружной стене, которая соединяла центральное крыло дома с моим. До этого я о ней даже не вспомнил — она была в четыре метра высотой и такая узкая, что даже кошка едва бы прошла по ней (и однако, без всякого сомнения, именно этим путем Клемансо некогда проник в жилище мсье Леонара), но сейчас я подумал, что человек достаточно легкий и не боящийся высоты мог бы преодолеть это расстояние, уцепившись за край стены и передвигаясь с помощью рук. И тут мне пришла мысль о том, что вчерашний визит мог быть не первым: я вспомнил, как однажды, когда мы с Эглантиной занимались любовью, у меня возникло подозрение, что за нами кто-то наблюдает. И пока я смотрел на закрытое сейчас окно ванной комнаты мсье Леонара, в моей душе возникло ужасное подозрение, что именно оттуда кто-то неизвестный добирался до моих окон, чтобы развлекаться за наш счет.

Эглантина дала о себе знать лишь на следующий день. Ее сообщение на автоответчике говорило о том, что нам в очередной раз нужно «на время расстаться», а также о новой порции хлопот, которые Прюн доставила семейству: одна из ее подружек по стажировке, до которой дозвонились родители, «думала, что Прюн все еще в Ливерпуле», но вот уже неделю, как ноги ее не было в колледже. Чета Дюперрон уже собиралась отправиться в Англию и лично заняться поисками беглянки. Это навело меня на мысль позвонить Филиберу. Он ничего не знал и знать не хотел. К тому же он был полностью захвачен главным событием последних дней, которое требовало от него «кровавого» репортажа: в Оксерре начались съемки фильма «Нем, как могила» режиссера Жан-Пьера Моки. [109] Моки, Жан-Пьер (1929) — французский режиссер, актер и сценарист, анархист (фильмы «Большая случка» и др.). — Примеч. ред.