Майкл Морпурго - Боевой конь

– Ты не понял, юноша, – сказал старик, едва сдерживая улыбку. – Ничего ты не понял. Я продам тебе коня за один английский пенс. Но только если ты пообещаешь, что будешь любить его так же сильно, как моя Эмили, и станешь заботиться о нём до конца его дней. А ещё ты всем будешь рассказывать о моей Эмили и о том, как она присматривала за твоим Джоуи и его приятелем – чёрным конем, когда они жили у нас. Я хочу, чтобы моя Эмили жила в сердцах людей. Что мне осталось? Несколько лет, и меня не станет. И тогда никто не вспомнит мою Эмили. У меня нет родных. Некому даже прочитать её имя на могильном камне. Поэтому я и прошу, чтобы ты рассказал своим друзьям у себя на родине о моей Эмили. Иначе получится, будто её и вовсе на свете не было, понимаешь? А так она словно будет жить вечно. И мне теперь только этого и хочется. Ну что, по рукам?

Растроганный Альберт не мог вымолвить ни слова. Он просто протянул руку, но старик её не взял, а обнял Альберта за плечи и расцеловал его в обе щёки.

– Спасибо, – сказал он.

Затем пожал руки всем солдатам и, ковыляя, подошёл ко мне.

– До свиданья, друг. – Он легко коснулся губами моего носа. – Это тебе от Эмили.

Он пошёл прочь. Но вдруг повернулся и, потрясая суковатой палкой, закричал с хитрецой:

– Верно говорят, что англичане в одном переплюнут французов. Таких жадюг, как вы, свет не видывал. Ты мне так и не отдал мой пенни, дружок!

Сержант Гром достал из жестянки пенни и отдал Альберту, который бросился к дедушке Эмили.

– Я буду его беречь, – пообещал старик. – Будет мне память.

К Рождеству я вернулся домой. Вместе с Альбертом мы въехали в деревню, и нас приветствовал оркестр из Хатерли и праздничный перезвон церковных колоколов. Нас встречали как героев, но мы оба знали, что настоящие герои не вернулись домой. Они навеки остались во Франции, вместе с капитаном Николсом, Топторном, Фридрихом, Дэвидом и маленькой Эмили.

Мой Альберт, как и собирался, женился на Мейси Коблдик. Она так и не полюбила меня, я её, впрочем, тоже. Возможно, виной тому ревность. Я снова стал трудиться в поле вместе со старушкой Зоуи, всё такой же крепкой и неутомимой. Альберт занимался фермой и звонил в колокола. Он говорил со мной обо всём на свете. О стареющем отце, который теперь обожал меня ничуть не меньше, чем своих внуков, о причудах погоды и ценах на зерно и о Мейси, которая в самом деле великолепно пекла хлеб. Но её знаменитые пирожки я всё равно не ел. И кстати, она их мне ни разу не предложила.