Алексей Варламов - Как ловить рыбу удочкой (сборник)

К шести часам Москва осталась позади, но лучше от этого не стало. Поток машин прижимал нас к обочине, ноги гудели, но мы продолжали наше движение, прихватив где-то палки, символизирующие посохи, и, вероятно, изрядно досаждая водителям. Так мы дошли до Мытищ, только здесь задумавшись о ночлеге, — дума, отчего-то не приходившая в наши непрактичные головы.

Полный сил Благодатов был готов идти хоть всю ночь и предлагал развести костерок и посидеть, погреться час-другой, но всякий, кто представляет себе Ярославское шоссе в этом районе, поймет, сколь нелепой была подобная затея. Вокруг тянулись без конца и без края заборы, промзоны, склады, гаражи. Стало уже совсем темно, голодно и холодно, и в голове у сломавшегося первым Хошки возникла мысль о немедленном возвращении в Москву на электричке — мысль, кою он мне шепотом высказал. Я неопределенно пожал плечами — Благодатов имел надо мной власть таинственную, и оказаться в его глазах отступником я не мог, хотя перспектива всю ночь идти или сидеть в лесу мне не улыбалась. Однако ж, когда в Подлипках начался дождь, я почувствовал, что малодушие охватывает и меня. Хо все больше нервничал и не в какие теологические диспуты не вступал, но Павел Васильевич, улыбаясь в отросшую за лето бороду, приговаривал, что Бог нас не оставит, пошлет где-нибудь стожок сена.

Быть может, в ту ночь мы и дотопали бы до какого-нибудь Божьего стожка, но в Тарасовке нам неожиданно попался на глаза указатель «Общежитие текстильного института».

— Вот там мы и заночуем! — радостно воскликнул Малой, для которого любая общага была роднее дома.

Не дожидаясь ответа, он свернул с шоссе и пропал во мраке. Нам ничего не оставалось, как следовать за ним.

Несчастное это общежитие мы искали почти час. Над подмосковным поселком опустилась ночь, спросить дорогу было не у кого, из-за глухих высоких заборов лаяли собаки, в одном месте мы наткнулись на группу поклонников «Спартака» и едва унести от них ноги, и, когда, наконец, дошли до четырехэтажного кирпичного здания на левом берегу речки Клязьмы, время клонилось к полуночи и пускать трех подозрительных мужиков никто не захотел.

Делать было нечего, мы развернулись и пошли, но тут при тусклом свете уличного фонаря на соседнем здании мелькнула вывеска «Женское общежитие». Благодатов прошел мимо, но Малой, вскинув руки, взбежал по лестнице и стал стучаться.

— Да ты в своем уме? — засмеялся я. — Кто нас туда пустит?

— Вот сюда-то и пустят, — ответил он и оказался прав. Минут через пять из полумрака вестибюля показалась заспанная деваха.

— Вы к кому, ребята?

— Нам бы, сестрица, переночевать. Странники мы, — молвил Хо.

— Кто-кто?

— Дождь на улице, впусти нас, добрая женщина.

— Ну заходите, — ухмыльнулась она.

— Спаси тя Христос, — сказал он, картинно поклонившись, и торжествующе обратился к нам:

— Пойдемте, братове.

Мы вошли, прислонив свои палки к двери, и направились к дивану в углу, где стояла большая кадка с развесистой финиковой пальмой. Девица снова засмеялась и ушла, и мы расположились на диване, повесили мокрые куртки, разулись и блаженно растянулись. И впрямь можно было подумать, что этот диван под пальмой послал нам добрый ангел.

Однако ж, видать, черт тоже не дремал, и тут подоспела другая дамочка, лет тридцати пяти, весьма плотного телосложения, с крупными чертами лица и рысистыми глазами. Оказалось, что это была весьма некстати проснувшаяся комендантша.

— Вы кто такие? — налетела она.

— Богомольцы мы, калики перехожие, — пробормотал Хо со своей дурацкой улыбочкой, но на комендантшу его слова не подействовали.

— Здесь вам, молодые люди, не проходной двор, — отчеканила она, — а потому, извольте выйти вон.

В холле было тепло, на улице выл ветер, на нас не было сухого места, и я запоздало подумал, что теперь уже и последняя электричка в Москву ушла.

— Грех на душу, — сказал Хо замогильным голосом. — Божьих людей обижать — беды не оберешься.

— Вон, я сказала! — повторила женщина истерически.

— Пойдемте, — поднялся Благодатов решительно, — простите нас.

Бог его знает, но, видно, было в нашем общем друге некое свойство, подобное тем, что защищало отцов-пустынников и лесных отшельников от диких зверей, превращая львов и медведей в саму кротость.

Едва Благодатов выступил из тени и заговорил, суровый лик комендантши смягчился, просветлел, голос у нее дрогнул, и она неуверенно произнесла:

— Впрочем, если… А документы у вас какие-нибудь есть?