С. Коринна Бий - Черная земляника - Рассказы

И тогда молодой человек кричит:

— В туалете есть дырка в полу, и в ней — пустота!

Женщины все еще изумленно смотрят на него, они ничего не понимают. Дырка — в туалете? Они оборачиваются к окну:

— Вы с ума сошли! Там все нормально.

— Откройте!

Он бросается опускать раму, рвет на себя медные ручки. Но они застыли от мороза.

— Дверь!

Дверь тоже не открывается.

— Давайте спросим у контролера. По-моему, вы просто маньяк или…

— Скоро по вагонам провезут буфет на колесах «Чай-шоколад», — говорит рыжая челка.

— Нет, его время уже миновало, — отвечает Ночная Роза.

Им пока еще не страшно. Просто как-то неуютно и почему-то хочется спать. Но они одолевают беспокойство и с презрением смотрят на молодого человека. Тот уныло грызет ногти в наступившей тишине.

Поезд мчится сквозь полосы мрака и света. Заиндевевшие деревья слепят глаза Ночной Розы. Она снова надевает очки. Овцы слизывают бриллианты с травы. На дне ущелья потайные воды, никогда не видевшие солнца, безмолвно текут под коркой льда; другие, бурные, вольные, обтачивают гранит скал. Однако и эти каскады застывают на глазах, обрекая долину на безнадежную немоту.

Стелла тоже встает и выходит из купе.

— Я там ничего не разглядела, — шепчет она, вернувшись.

Лицо ее слегка посерело, но держится она спокойно.

— Мне кажется, мы словно по воздуху летим, — робко замечает старая дама. — Конечно, у современных поездов такие прекрасные рессоры…

Ночная Роза вдруг замечает, что трава на лугах по-весеннему зелена. Или может, она здесь никогда не блекнет?

— Это восьмого-то января?!

— Да, но тут это вполне естественно.

Молодой человек иронически оглядывает своих попутчиц:

— Вот видите! У нас даже паспортов не спросили, а ведь поезд опять пересек границу. Мы уже снова в Швейцарии…

— В итальянской Швейцарии, — сухо уточняет старая дама.

— Да приглядитесь же, если вы на это способны! — взывает он. — Ну, куда подевались путевые столбы, шлагбаумы, мосты? Вы их видите?

Дамы смотрят в окно. Действительно… ни столбов, ни ограждений, ничего.

— И это вы тоже считаете нормальным?

— Сами вы ненормальный! — вопит старая дама:

— Ночная Роза, идите-ка сюда! — зовет молодой человек, потянув ее за руку.

— Вы знаете?.. (Она думает: откуда ему известно мое имя?)

Он подводит ее к окну. Теперь он пугающе спокоен. И она видит: поезд плавно сворачивает к противоположному склону ущелья, туда, где он никогда не ходил. Она может измерить взглядом глубину пропасти, она знает, что моста под ними нет.

— Да, — говорит она, — я поняла.

— Вот так! — откликается молодой человек.

И они храбро улыбаются друг другу.

А там, сзади, три остальные женщины сидят в полуобмороке, тесно прижавшись друг к дружке, превратившись в одно испуганное существо. Они больше не разговаривают, никого не видят вокруг. Они отказываются понимать. Они думают, что спят и что все это им снится.

Но вот ущелье раздвинулось, открыло глазу долины и черно-белые деревушки.

— Уже подъезжаем! — удивляется Ночная Роза.

К ней снова вернулось ощущение реальности, и она не хочет вспоминать увиденное. Встав, она хватается за свой саквояж.

— Но вы же знаете, что поезд не остановится.

Молодой человек говорит это уверенно и серьезно. Роза огорчается:

— А я так обрадовалась! Я была счастлива здесь в детстве.

И она разражается слезами.

— Вы приезжали сюда на каникулы? — гремит вдруг чей-то незнакомый голос.

Пораженные, они оборачиваются и видят контролера.

— Да, я бывала тут весной, с папой и мамой. Пальмы… а под елями большие желтые примулы… Мне бы так хотелось опять все это увидеть!..

Поезд испускает свой жалобный дрожащий крик и неожиданно встает.

— Он остановился! — кричат все и бросаются к выходу.

— Нет, не вы! — возглашает контролер. — Только она!

И он тащит за собой Ночную Розу.

— Отсрочка предусмотрена для вас одной.

Хлопает дверца, контролер помогает ей сойти и протягивает сверху саквояж.

— Спасибо вам!

И она бежит со всех ног, счастливая донельзя.

Ее деревня. Она узнает луга, дома, цветочные беседки, приземистые дубы, сады. Узнает все, ничего не изменилось.

Но вот раздается призывный свист, и она оборачивается. Однако видит только старика, обрезающего виноградные лозы, да женщину, что вешает белье. Свистки не утихают, преследуют ее по пятам. «Может, это попугай? Ну да, конечно, попугай!» Радость переполняет ее, она с удовольствием смакует чистый, свежий воздух. «Там, вон в том доме, я жила когда-то. На каком этаже? На четвертом. Мы еще всегда ели на этой лоджии с белыми столбиками». Она ищет отель, где они изредка останавливались. Не это ли здание за изгородью, с площадкой для игры в шары? Но на нем больше нет вывески. Она с трудом отворяет скрипучую решетчатую калитку; все двери заперты.