Джон Винтерих - Приключения знаменитых книг

Этот первый из «Робинзонов» Нового Света был форматом немного больше игральной карты. Он замечателен прежде всего тем, что содержит семь гравюр, хотя сами гравюры ничем не примечательны. Имя их создателя не указано, и тем лучше для него. В книге 138 страниц сильно сокращенного текста, за которым следуют четыре страницы реклам других изданий Гейна.

В 1850 году в Америке произошло событие, свидетельствующее о большой популярности «Робинзона Крузо». Летом этого года в Филадельфии был организован Союз печатников, который потребовал у хозяев повышения заработной платы. Однако не все предприниматели на это согласились, и многие члены Союза оказались без работы. Тогда Союз решил выпустить «Робинзона Крузо», чтобы дать работу товарищам и поддержать их в борьбе. Тысяча экземпляров первого издания и две тысячи второго разошлись по подписке, и Союз приступил к выпуску третьего издания, «надеясь на еще более широкую и быструю продажу», сообщает реклама. Это в целом очень сдержанный документ, за исключением последней части: «Забастовка продолжается пять недель, и только пять человек предали дело, которому мы все торжественно посвятили себя. На языке печатников их называют крысами, и они найдут западни у входа в свои норы».

Доживи Дефо до этого события, он сумел бы оценить использование его лучшей книги как оружия в борьбе труда и капитала!

Если в одном доме живут кошка и собака, они обычно проявляют друг к другу настороженное безразличие. Ради мира в доме и хозяйского расположения они стараются избегать открытых столкновений. Только иногда, неожиданно встретясь, они обмениваются предостерегающим ворчанием. Но как тонка оболочка видимой терпимости, и какая смертельная ненависть клокочет под ней!

Проводя параллели между животными и людьми, мы часто бываем несправедливы к тем или к другим. Нашим сравнением мы, возможно, проявили непочтение к памяти Джеймса Босуэлла, эсквайра, известного биографа [6] Имя Босуэлл имеет у англичан значение нарицательное, в смысле — образцовый биограф, так же, как историка называют Тацитом, сатирика — Ювеналом, а верного секретаря — Эккерманом. По отношению к своему другу, выдающемуся критику Сэмюэлю Джонсону, Босуэлл и сыграл сначала ту же роль, что Эккерман в отношении к Гете, записывая беседы великого человека и события его жизни. Затем Босуэлл составил жизнеописание Джонсона, имевшее по выходе в свет большой успех и сделавшееся классикой биографического жанра. , и некоей миссис Трейл Пиоцци. Во всяком случае, верно то, что между ними существовала скрытая неприязнь, причиной которой было ревнивое благоговение, которое оба питали к доктору Сэмюэлю Джонсону, знаменитому ученому и писателю. Первый был верным последователем и летописцем жизни великого человека, вторая — его искренним другом. А доктор Джонсон имел самое прямое отношение к изданию «Векфильдского священника». Более того, рассказ Джонсона об этом событии — единственное сохранившееся свидетельство, но и оно дошло до нас в передаче его друзей. Вот почему так досадно, что Босуэлл и Пиоцци в своих воспоминаниях и неточны, и противоречат друг другу.

Приведем сначала версию Босуэлла:

«Миссис Пиоцци и сэр Джон Хокинс странным образом искажают историю злоключений Голдсмита и дружеского вмешательства Джонсона, в результате которого был издан знаменитый роман. Я же приведу ее точно, со слов самого Джонсона:

„Однажды утром я (Джонсон) получил от бедного Голдсмита записку, извещающую меня о том, что он в больших затруднениях и не имеет возможности посетить меня, а поэтому просит прийти к нему как можно скорее. Я послал ему гинею [7] Немногим больше одного фунта стерлингов. и обещал сразу же быть. Что я и сделал, как только оделся. Оказалось, что его хозяйка наложила на него домашний арест, поскольку он не платил ей давно за квартиру. Голдсмит был вне себя. Я увидел, что он уже разменял мою гинею, и перед ним стояла откупоренная бутылка мадеры и рюмка. Я заткнул бутылку пробкой и, призвав Голдсмита к спокойствию, начал обсуждать с ним выход из положения. Тут он сказал, что у него готов роман, и показал мне рукопись. С первого же взгляда я оценил достоинства этого произведения и, сказав хозяйке, что скоро вернусь, отправился к книготорговцу, которому и продал рукопись за шестьдесят фунтов. Я принес деньги Голдсмиту, а тот заплатил хозяйке, при этом сделав ей выговор за неучтивое обращение"».