Джон Винтерих - Приключения знаменитых книг

Иллюстрация к «Алой букве». Эстер выходит из тюрьмы

Иллюстрация к «Алой букве». Перл и Алая буква

Верный своему слову, Филдс на следующий день приехал в Сейлем «в таком необыкновенном волнении», что бывший таможенник «никак не мог поверить, что с ним говорят вполне серьезно». Как ни сомневался Готорн в серьезности похвал Филдса, он во всяком случае мог видеть, что тот действительно намерен издать его произведение. Следующие дни прошли в обсуждении деталей. Готорн хотел выпустить книгу новелл, подобно «Дважды рассказанным историям» и «Легендам старой усадьбы». Он хотел назвать ее «Легенды былого, а также наброски, экспериментальные и вдохновенные». Рукопись, которую читал Филдс, должна была занять в книге около двухсот страниц. Это была повесть, называемая «Алая буква». Готорн считал ее слишком «мрачной», чтобы быть изданной отдельно. Филдс держался обратного мнения и в конце концов победил. Незадолго до того, как решение было принято, Готорн писал Филдсу:

«В рассказе нет отклонений от темы и нет никакого разнообразия, кроме различных поворотов той же мрачной идеи, поэтому, я думаю, он многим покажется утомительным, а некоторым даже отвратительным. Не рискуем ли мы, ставя судьбу всей книги на одну эту карту? Охотник заряжает ружье пулей и несколькими дробинками. Следуя этому благоразумному примеру, я хочу объединить одно длинное произведение с полдюжиной коротких, чтобы в том случае, если не удастся попасть в публику самым крупным зарядом, я еще мог бы надеяться на более мелкие. Впрочем, я готов довериться вашему суждению и не огорчусь, если вы будете настаивать на отдельном издании.

В последнем случае единственным подходящим заголовком может быть «Алая буква», ибо «Таможня» — это введение, своего рода дверь в целое здание, которую я распахиваю для своих гостей. Было бы смешно, если бы они предпочли там остаться у входа, видя впереди темноту и угрюмость! Если название книги будет «Алая буква», то нельзя ли напечатать его на титульном листе красной краской? Я не уверен, что это в хорошем вкусе, но несомненно это пикантно и уместно, и, я думаю, послужит приманкой для публики».

Рукопись «Алой буквы» была закончена 3 февраля 1850 года. На следующий день Готорн писал другу:

«Я только вчера закончил мою книгу; начало уже печатается в Бостоне, а конец до последнего дня был еще здесь в Сейлеме у меня в голове, так что, как видишь, это история не меньше четырнадцати миль длиной… Моя книга, по словам издателя, выйдет не раньше апреля. Он говорит о ней с восторгом, как и миссис Готорн, которой я вчера вечером прочитал конец. Она очень расчувствовалась и ушла спать с головной болью, что я считаю своим большим достижением. Судя по воздействию повести на мою жену и на издателя, я мог бы ожидать крупного успеха. Однако я ни на что подобное не рассчитываю. Некоторые части книги написаны сильно, но мои сочинения не отвечают и никогда не будут отвечать вкусам широкой публики, а потому не получат большой популярности. Некоторым они очень нравятся, другие ничего в них не находят. В книге есть введение, описывающее мою жизнь на таможне. Оно написано с фантазией и, может быть, окажется более привлекательным, чем само повествование, в котором не хватает солнечного света и проч. Сказать правду, дьявольски мрачная книга, в которую просто невозможно было внести радостную ноту».

«Алая буква» вышла в середине марта, т. е. через полтора месяца после того, как была написана. По словам Латропа, первое издание в пяти тысячах экземпляров разошлось в течение десяти дней. Мы помним, что Филдс вначале обещал издавать по две тысячи экземпляров «всего, что автор напишет». Прочтя рукопись, он, возможно, решил увеличить тираж, но вряд ли думал, что дойдет до пяти тысяч. Для этого у Филдса было слишком много профессиональной осмотрительности, или, может быть, вернее сказать, недостаточно профессиональной дальновидности. С технической точки зрения, маловероятно, чтобы тираж был пять тысяч экземпляров, так как не было сделано матриц.

Второе издание вышло 30 марта 1850 года, во всяком случае, эта дата стоит под предисловием к нему. Для третьего издания текст был заново набран и сделаны матрицы, поскольку предприятие было явно удачным и издатель это понял. «Алая буква» не стала сенсационным бестселлером, как «Хижина дяди Тома», но все же это был тот случай, когда издатель мог сожалеть о том, что его право на издание не вечно.