Рами Юдовин - Ветер в ладонях

— Ты не знаешь главного.

— Что есть главное?

— Правитель имеет власть менять мир, изменяя человека.

— Почему он его не изменил? Посмотри — дерьма меньше не стало.

— Он его меняет, только это не так заметно. Без него развитие человечества пошло бы по иному пути, гораздо худшему. Впрочем, дерьма действительно много, потому что путь, предложенный Правителем, подавляющее большинство отвергло.

— Ты говоришь о нём как о живом. Он, по-твоему, жив? Ты веришь, что его оживили ангелы? Это вера мятежников.

— Оживили, реанимировали — для высших сил возможно и не такое. Он жив, Солдат, он жив. Был мёртв, но ожил, — произнёс Странник с полной уверенностью, помолчал немного и спросил: — А ты бы плевал на его тело?

Солдат пожал плечами.

— Я воевал против мятежников, но Правитель мне по душе, — пояснил он.

— Мятежники никакого отношения к Правителю не имеют, они не его служители. Они только использовали его имя для своих целей — захвата власти, тирании, уничтожения своих политических врагов. Они исказили учение Правителя и покрыли позором его имя.

— Ты думаешь, я тот человек, который нужен тебе в Городе? — Солдат, слегка прищуриваясь, посмотрел на Странника.

— Я не знаю, зачем еду в Город, но без тебя туда вряд ли попаду. И там Бог знает, что будет.

— Вот и вокзал, — Солдат кивнул в сторону трёхэтажного здания. — Небольшой инструктаж. Мы входим в здание по одному, ты — первый. Входишь, идёшь как все, подходишь к буфету, покупаешь что-нибудь и садишься лицом к стойке. Не крутишь головой, спокойно ешь и пьёшь. Если тебя возьмут, я найду способ тебя вытащить. Удачи.

— Не волнуйся, — Странник казался спокойным. — Мы не одни. Небо с нами.

Солдат внимательно наблюдал за Странником, ему не понравилось, что у ворот останавливались почти все пассажиры, чтобы послушать музыканта и его песенку о несчастной любви. Остановился и Странник. Солдат подошёл ближе — можно расслышать слова песен уличного шансонье. «Музыкант подсадной, уж слишком хороший голос и играет очень профессионально, — размышлял Солдат. — При движении сложно разглядеть объект, особенно если сличаешь по фотографии. Нет сомнения — ведётся наблюдение».

Странник постоял ещё немного, попросил у певца гитару, начал перебирать струны. Запел какую-то ритмичную песенку довольно приятным голосом. Солдат не поверил своим глазам, но понял — нельзя упускать шанс. Его товарищ привлёк внимание агентов. Солдат двинулся к воротам. Он был готов к бою. Прислушавшись к словам песни, удивился ещё больше.

Повторив ещё раз припев, Странник ударил взглядом по глазам Солдата. Тот замедлил движение — в голове, казалось, прозвучал приказ «Слушай!» Странник запел громче:

Когда Странник особенно выразительно пропел «на вокзале девок много», Солдат всё понял.

«Не ты должен прикрывать меня, а я тебя. Хватит! Я больше никому не позволю вызывать огонь на себя». Солдат вспомнил своих армейских друзей, погибших, искалеченных, пытавшихся его спасти. Он направился к кассам: «Я в своей стране должен прятаться, убегать? Я немало послужил ей. Такой человек, как Странник, должен разыгрывать перед этими ничтожествами концерт? Хватит, пусть только сунутся — разорву».

— Два билета в Город, — произнёс он громко. Солдат вычислил агента: на его майке было написано «Убей себя — спаси мир», а костяшки пальцев набитые, мозолистые, слегка опухшие, рёбра ладоней с бугорками мышц, как у человека, постоянно занимающегося боевыми искусствами, что не вязалось с имиджем пацифиста-наркомана.

Взяв билеты, Солдат подошёл к агенту и почувствовал (в минуты опасности его интуиция обострялась), как от толпы отделились двое крепких парней и приблизились к нему на несколько шагов.

— Братка, дай сигаретку.

Молодой человек внутренне напрягся, встал к нему боком, громко ответил:

— Не курю, братишка.

— А по легенде должен. Плохой из тебя конспиратор, — наставительным и тихим голосом сказал Солдат и не спеша двинулся навстречу Страннику.