Олег Раин - Слева от солнца

Как бы то ни было, но они снова топали по дороге, и все мускулы у Генки ныли, а суставы ощутимо поскрипывали. Кроме того, приходилось тащить все ту же авоську с пряниками, бутылью молока и какой-то загадочной коробкой. Коробку сунул, конечно, Юрашка. При этом улыбнулся покровительственно, даже подмигнул. Неумело — обоими глазами. И ведь тяжеленной оказалась коробка! Да и молоко, пусть козье, легким вовсе не было. А через километр-полтора, глядя на хромающую Варю, Генка со вздохом предложил понести и голопузого Шурика. Тайно он надеялся, что девочка откажется, но Варя с радостью согласилась. Малыш двух неполных лет с охотой пересел к Генке на плечи — все равно как на коня. Даже прокричал что-то лихое и за уши ухватил. Так и получилось, что прогулка вылилась в настоящий поход — со всеми положенными мытарствами и лишениями.

Зато и Варя, наконец, решилась на откровенность. Странным было даже не то, что она доверилась Генке, а то, что рассказ ее совсем не походил на историю маленькой девочки.

— …Сначала у нас все хорошо было. Сейчас вспоминаю — прямо сказкой кажется, — Варя шагала, чуть прихрамывая, оживленно покачивая авоськой. — Папа игрушки приносил, елку на Новый Год наряжал, мама медсестрой работала, ужинали вместе, смеялись часто. А затем на шахте обвал произошел. Метан взорвался. И папа не вернулся. Их только на третий день откопали… Вот тогда и закончилась наша сказка. Мама пить начала, ее с работы уволили. На рынке торговать пробовала — тоже не получилось. Стала приводить женихов, все замуж хотела выйти. А женихи надолго не задерживались, сбегали. Мать на меня стала кричать, даже побила пару раз. Говорила, будто я мешаю ей новую жизнь начать… — голос у Вари звучал ровно. Видимо, с прошлым своим она давно свыклась. — Бабушка уже тогда приезжала из деревни, с мамой ругалась, меня к себе звала. А потом… Потом мы квартиру продали, в другой район переехали — уже в коммуналку. Там двор незнакомый, школа другая, неуютно. Как-то я домой из школы шла, и вдруг слышу крики! Детский такой голосок. Побежала, а там девчушка, еще меньше меня, — между гаражами спряталась и визжит. А к ней собака рвется. Из этих новомодных… Еще произносится непросто. Страфо…

— Стаффордширский терьер, — предположил Генка.

— Во-во! Он самый. Пасть как у акулы, весь гладенький, с черными полосами. И главное — хозяйка тут же рядом! Стоит и орет на девочку, чтоб та не визжала, представляешь? Вроде как песик ее нервничает из-за криков. И при этом удержать его никак не может. Поводок — как струна, и пес все ближе к гаражам, прямо озверел совсем. Понятно, что девочка окончательно перепугалась. Какие уж там советы! И я, дура такая, решила, что справлюсь. Ума-то не лишко, — схватила какую-то хворостину и пошла на пса.

— Храбрая! — с уважением протянул Юрашка.

— Глупая! — резко отозвалась Варя. — А глупых жизнь всегда наказывает. Пес о девочке вмиг забыл, на меня кинулся. Хворостинку мою даже не заметил, сразу в ногу вцепился. Я и сейчас помню, как кость хрустнула. Может, и хорошо, что сознание сразу потеряла. Говорят, умереть могла запросто. От потери крови.

Генке потрясенно молчал.

— Очнулась уже в больнице. Врач, стриженный такой, в очечках золотистых, все утешал — говорил: скажи спасибо, что ногу сохранить удалось.

— А что пес? — выдавил из себя Генка.

— Ничего. Мать поначалу в суд на хозяина подала, думала компенсацию получить, только ошибочка вышла. Судье объяснили, что я сама собаку палкой дразнила. Даже хворостину ту в суд принесли, а может, и не ее, побольше что-нибудь подобрали. И девочка подтвердила… В общем, на этом все и закончилось… Хирурги еще об одной операции говорили, но это же деньги — и немалые, а где их взять… — Варя вздохнула. — С тех пор дома стало совсем плохо. Нога нагнаивалась, никак не заживала. Бомжи какие-то постоянно угол снимали. Представляешь, в одной комнатке — всемером жили! Тогда-то бабушка меня и забрала к себе. Со всеми документами. Сказала, что навсегда. Привезла в Соболевку, повязки какие-то стала делать, шептать над ногой.

— Я тоже видел! — подтвердил Юрашка. — Вот так пошепчет, а потом руками водит.

— И как? Помогло?

— Ага, — Варя кивнула. — За пару недель все зажило.

— Я тоже здесь зажил, — ревниво встрял Юрашка.

— А у тебя-то что болело?

— Дак все же! Голова, ноги, руки, рот, нос… — Юрашка задумался, припоминая другие части тела. — Брови болели, глаза, ногти.

— Ногти?

— Ну, не все. Только на ногах…