Дзюнъити Сага - Исповедь якудзы

— Немото, что ты здесь делаешь? — безнадежно спрашивал я.

— Ты предатель, — сурово объявлял мне Немото, — я пришел убить тебя!

Меня сгребали в охапку, тащили к дереву в центре плаца, на его ветках уже болталась петля, но я больше не мог сопротивляться, мои мышцы сковывал холод. Я оглядывался и видел кругом один лишь пронзительно белый снег и впадал в отчаяние. Я знал, что умру, что меня уже ничто не спасет, и в ужасе кричал:

— Помогите! Спасите меня!

Крик разрывал мою голову громовым раскатом, металлическим скрежетом…

Я просыпался и понимал, что видел сон, а наяву охранник колотит железной палкой по прутьям решетки.

День тянулся за днем без всяких изменений в режиме, я медленно сходил с ума и все чаще впадал в бред, похожий на горячечный. Позже охранники рассказали мне, что на двадцать пятый день заключения я начал бредить почти без перерыва и меня решили выпустить. Поначалу от свежего воздуха, солнечного света и вида движущихся людей у меня кружилась голова. Но самое главное, мир, который встретил меня после отсидки, разительно отличался от прежнего. Думаю, именно тогда я окончательно расстался со своими наивными ребяческими иллюзиями и принял реальность такой, как она есть. Знаете, когда я нос к носу столкнулся с Канадзавой, в моей душе уже не осталось ненависти. Даже плац для занятий строевой подготовкой, который я на дух не переносил, показался мне чудесным местом, а зеленые холмы и этот жалкий городишко вообще были просто райским уголком…

Меня выпустили с гауптвахты, и я провел в Хорьонге еще чуть больше года. Это было тоскливое время, но не более того. Ничего достойного упоминания в тот год так и не случилось.

В конце 1927 года я был демобилизован и целую ночь обмывал свою радость в веселом квартале. Нас отправили обратно домой на корабле, и, когда моим глазам предстала наконец подернутая дымкой зеленая полоска земли — японские острова, по щеке невольно скатилась сентиментальная слезинка. Минута пробегала за минутой, а я все стоял у борта и всматривался в родную землю…

Народ на борту корабля томился от скуки, и просто в качестве времяпрепровождения мы затеяли игру в карты, разумеется, на деньги. Надо сказать, моим спутникам здорово повезло, ведь игру для них устраивал не обычный “дембель”, а настоящий профессиональный игрок! Многие ребята проигрались до нитки и вынуждены были телеграфировать родным с борта судна:

Прибываю в Осаку. Пожалуйста, встретьте меня. Привезите денег.

Когда я уходил в запас, офицеры вернули мне изъятые двадцать иен — щедрый подарок босса Дэвая. Благодаря этим деньгам я смог устроить игру и в конечном счете выиграл сто семьдесят пять иен! Приличная сумма…

В порту Осака меня встречали мать с сестренкой. Мы переночевали в Киото, а на следующий день пошли осматривать местные достопримечательности. По пути я купил две штуки лучшей парчи, сотканной в Нисидзине, — сестре на кимоно, и расшитый пояс на кимоно для матери. Скажу честно, это был первый и последний раз, когда я от души сделал что-то хорошее для своей родни.

Потом мы втроем отправились домой в Утсономию, там я проболтался дней десять без всякой пользы. Местная Ассоциация ветеранов опять устроила вечеринку, на этот раз в честь моего возвращения из армии. Меня чествовали как героя или что-то в таком духе — мне даже немного неловко стало. А вскоре я получил письмо от Окады — одного из старейших членов клана Дэвая.

Окада не входил в число любителей писать письма, поэтому я с тревожным чувством повертел конверт в руках, торопливо вскрыл его и стал читать:

У нашего босса совсем плохо с легкими, — писал Окада. — Врачи его лечат, но толку с того мало, и лучше ему не становится. Босс всегда хорошо к тебе относился. Может, тебе стоит приехать и навестить его…

Я был просто в шоке! Прошло не так много времени с тех пор, как я демобилизовался, мне еще и в голову не пришло съездить повидаться с боссом. Только теперь я задумался и понял, что настало время отдать дань уважения своему клану, а когда это уразумел, то тут же вскочил на ближайший поезд и отправился в Токио.

Босс Дэвая был искренне рад видеть меня живым и здоровым. Он заметил, что после службы я стал крепче и стройнее, и начал по-доброму посмеиваться — мол, армия сделала из меня настоящего красавчика, и все девушки теперь будут в восторге. Босс неплохо выглядел, да и чувствовал себя лучше, чем я ожидал, так что у меня отлегло от сердца.