Дзюнъити Сага - Исповедь якудзы

— Подъем! Всем встать! — хрипло лаял он. — Мы прибываем в расположение части, не вздумайте разочаровать господ офицеров или подвести своих товарищей по оружию! Покажите себя с лучшей стороны, смельчаки! Выходите строиться, всем держаться ровно и прямо! Ясно? Прекратите сутулиться и дрожать от холода! Вам ясно?

За долгие годы армейской службы голос офицера стал командным, обрел особые нотки и грозно разносился над головами полусонных новобранцев. К концу небольшой речи все до единого человека окончательно проснулись.

Если память меня не подводит, было около восьми утра. Поезд замедлил ход, мы прибывали в Хорьонг. На платформе лежал тонкий слой свежего снега, и сам полустанок выглядел продрогшим и жалким. Я увидел лишь одно хлипкое деревянное здание, да и оно стояло в отдалении от железнодорожного полотна. На этом этапе в эшелоне оставалось около пятисот человек, и все мы недоуменно переглядывались, пытаясь понять, зачем нас притащили в эту забытую богом глухомань?

Но тут офицер гаркнул новый приказ:

— Стройся! — Мы, как могли, выстроились в две колонны и поплелись к зданию станции. Там для нас уже была подготовлена официальная встреча, офицеры выстроились в соответствии с рангом, их сопровождал почетный караул в составе как минимум шестидесяти человек.

— Салютовать новобранцам! Сабли наголо! — скомандовал один из старших по званию, и гвардейский эскорт разом выхватил сабли из ножен и взметнул их вверх, отдавая нам честь. Никогда я ничего подобного в жизни не видел, это было как в театре! Не представляю, как живые люди могли так долго сохранять статичное положение тела, в этих искусственных позах они были похожи на актеров театра Кабуки. Я пристально всматривался в лица офицеров — ни единый мускул у них не дрогнул, только дыхание инеем оседало на усах, а на ресницах капли влаги замерзали крошечными сосульками. Казалось, что глаза сверкают, как стальные клинки, а на лицах застыло почти зверское выражение, мало похожее на обыденные лица офицеров, которые мы привыкли видеть дома, в Японии. Не скрою, это жуткое выражение окружающих лиц повергло меня в настоящий шок! Я все думал, неужели это погодные условия заставляют солдат все время хмуриться и постепенно искажают их черты в жестокие гримасы? Или офицеры напускают это выражение на лица, когда гоняют солдат по тренировочному плацу в жестокий мороз?

У офицерского состава уже было расписано, кто из новобранцев пойдет служить в какую роту и в какой взвод. Командиры каждой роты по очереди делали шаг вперед и объявляли фамилии рекрутов, приписанных к ним. Те, чьи имена выкрикивали, выходили и выстраивались в шеренгу.

Когда все новобранцы, приписанные к роте, заканчивали построение, офицер поворачивался к своему командиру и рапортовал:

— Рекруты роты такой-то построены и присутствуют в полном составе! — Когда все офицеры отрапортовали, прозвучала новая команда и почетный караул, прибывший для торжественной встречи, маршем двинулся прочь, снежная корка бодро поскрипывала под армейскими ботинками. А мы потащились следом, наши деревянные шлепанцы монотонно стучали о мерзлую землю, мы спотыкались и оскальзывались. Сначала один, потом еще несколько новобранцев, поскользнувшись, не смогли сохранить равновесие и, ломая строй, шлепались на задницу. И тут же прозвучал резкий окрик сержанта:

— Эй, вы — там! Вы что думаете, здесь каток? А ну, поднимайтесь, пошевеливайтесь!

Нам можно было только посочувствовать — со стороны мы, наверное, больше походили на военнопленных из Красной армии, чем на рекрутов армейского резерва. Мы шагали по широкой заснеженной дороге, а по обе стороны тянулись покосившиеся домишки, за их темными, окнами не было заметно ни малейших признаков жизни, только белая пелена простиралась вокруг, куда хватало глаз, и конца ей не было…

Если память мне не изменяет, мы прибыли в расположение нашей военной части 20 декабря 1926 года. Наша часть располагалась в самой северной точке японской территории, на узком участке земли, зажатом между советской Сибирью на северо-востоке и маньчжурской провинцией Килин на западе. Граница проходила по реке Туман — на одном берегу реки заканчивались Корея и Маньчжурия, а на противоположном берегу уже начинался Советский Союз. С наступлением морозов воду сковывал холод, ледяная корка была настолько толстой, что и всадники, и конные упряжки могли разъезжать по реке, как по добротной дороге.