Злата Линник - Неизданный сборник рассказов

— Деньги мне теперь ни к чему — продекламировал «самодеятельный артист». — Хотя… Мой любимый двоюродный правнук очень нуждается в жилплощади. Купи ему двухкомнатную квартиру, тогда я переселюсь к нему!

— Что вы все о деньгах? — вступила в разговор женщина. — Вы что не понимаете: он покончил с собой из-за несчастной любви! Игорь, вам там очень грустно висеть одному?

— Да! — продолжил Игорь, делая над собой титанические усилия, чтобы не расхохотаться. — Мне очень грустно и одиноко в этой темной кладовке. Если бы со мной рядом висела прекрасная дама, такая как вы…

Ответом был истерический возглас и шум падающего тела.

— Ты повешенный там или нет, а за базар отвечать будешь! Не уберешься по-мирному — сейчас получишь по полной программе. А ты хорош, «Кашпировский» изображать, в глазах рябит от тебя. Какие еще деньги? Чеши отседова пока на счетчик не поставил! Алло, это храм? Мне бы привидение прогнать, я заплачу. Не, без базара, какие в натуре шутки?… Нервные они там какие-то…

В кладовке Игорь уже вовсю катался по полу, зажимая себе рот ладонями. Но стоило ему взглянуть вверх, как все веселье исчезло без следа. Повешенный, а точнее его призрак, снова был на своем месте. Глядя в упор на обомлевшего альпера, он показывал пальцем куда-то в дальний угол, где полки немного не доходили до противоположной стены.

Один из кирпичей легко вынулся. За ним оказалась неглубокая ниша, в ней — газетный сверток.

Развернув пожелтевший «Вечерний Ленинград», Игорь увидел тетрадку в обложке из серой грубой бумаги. Обернувшись в сторону призрака, он спросил:

— Оно? И что с этим делать?

Пальцы повешенного снова пришли в движение. Теперь он усиленно изображал, как будто рвет бумагу.

— Что, порвать? Я только посмотрю, можно? Ох ты, вот это да!

Школьная тетрадь в клеточку оказалась от первой до последней страницы исписана стихами. Причем не той графоманской фигней, которая в изобилии встречается в Интернете, а поэзией в истинном смысле этого слова.

— Блин, прямо Бродский! Подожди, это ты написал? Ты не понимаешь — это же классно! Такое издать надо, а не уничтожать.

Призрак продолжал настаивать. После пантомимы «рвем бумагу» его пальцы сложились всем известным символом «небо в клеточку».

— Ты что, имеешь в виду, что за это могут посадить? Понял, критика советской власти и все такое. Так времена давно изменились, сейчас в газете и не то печатают. А по телевизору так вообще и власть материть могут… Эй, ты где?

Внезапно Игорь ощутил, что чересчур засиделся здесь, к тому же ему не терпелось рассказать кому-нибудь о своей находке. Посмотрим, если залезть на самую верхнюю полку, может мобильник хоть там возьмет? Нет, только экстренные звонки… Стоп, экстренный звонок — то, что надо! Вызываю МЧС…

Некоторое время спустя благополучно извлеченный из кладовки Игорь ужинал вместе в хозяевами квартиры — Денисом и Светланой. В спальне посреди стены, заклеенной «шелковыми» обоями зияла дыра.

— Нет, ну какие козлы! — возмущался Денис. — Столько места пропадало! Евроремонт да обученные работники, а самим лишь бы на бабки развести. Сейчас такую неустойку вкачу — рады будут языками все…

— Пусик, а как же привидение?

— Ну, издадим книжку, оно типа и успокоится. Вчера же ужастик смотрели, не помнишь, что ли?

— Ах, значит, это было привидение? А я думала, почему он такой полупрозрачный…

— Серега, сколько лет, сколько зим! — понесся с места в карьер Денис. — Как дела, процветаешь? Я к тебе человечка подошлю, стихи такие классные, не поверишь меня и то пробрало. Нет, не блатняк, тут целая история вышла, это на сухую нельзя. Давай, в кабаке, где наша пивнушка была.

Прошло несколько месяцев. Игорь торжественно нес красиво изданную книгу стихов безвременно почившего тезки. Но праздника не получилось. Возле подъезда его новых знакомых обосновался пикет, трясущий красочными плакатами «Даешь музей-квартиру!» «Выселить узурпатора!» Подобными же надписями были исписаны все стены в парадной.

Денис Григорьевич встретил гостя более чем нелюбезно:

— Вот, блин, сделал, называется, доброе дело! Из газеты приходили, даже в телевизор попал. Говорят, поэт был крутой немеряно, поэтому тут у него должен быть музей. Старушенция приперлась, та самая, из-за которой он тогда ласты склеил. Башкой об стенку колотилась, слез и соплей — обои переклеивать пришлось.

— Зато привидение больше не плачет — попыталась вступить в разговор Светлана, но под сердитым взглядом мужа она, жалобно пискнув, скрылась в ванной.