Ольга Карпович - Младший

— Алеша, прекрати! — Вера тянула его за рукав к выходу.

Он, не слушая, протянул продавщице несколько крупных купюр:

— Нам весь лоток, пожалуйста! Понимаете, — объяснил он в ответ на ее недоуменный взгляд, — мы наркоманы. Сейчас наковыряем мака из булочек и будем опиум добывать.

Продавщица вытаращила глаза, Вера прижала руку к губам, стараясь сдержать смех. На улицу Алеша вышел, гордо неся перед собой деревянный лоток с возвышающейся на нем горой румяных булочек.

— Теперь твоя душенька довольна? — обернулся он к Вере.

Вера, тыльной стороной ладони вытерла слезы, выступившие в уголках глаз от сдерживаемого смеха, чуть прикусила нижнюю губу.

— Алеша, ну зачем это все? Мы же взрослые люди. Так глупо…

Ее лицо в теплых летних сумерках казалось совсем юным, глаза влажно блестели в темноте. На мгновение у него перехватило дыхание.

— А может, я хочу, чтобы ты забыла, что очень взрослая, серьезная, рассудительная женщина, — без улыбки сказал он. — Может, я хочу, чтобы ты вспомнила, как все на самом деле легко.

Вера взглянула на него, зрачки ее зеленоватых глаз дрогнули и чуть расширились. Алеша не мог ее обнять, мешал проклятый лоток в руках. Он перехватил его одной рукой, склонился вперед, отыскивая ее губы. И Вера в этот раз не отстранилась, не одернула резким словом. Сама взяла в ладони его лицо и прижалась губами. Гулко застучало в висках, запахло песком и хвоей, посыпались на тротуар булки из накренившегося лотка. Вера ткнулась лбом в его плечо и прошептала:

— Алеша, только не торопи меня, хорошо? Мне трудно очень, понимаешь?

Он наконец пристроил лоток на внешний подоконник булочной, обхватил хрупкие Верины плечи, прижал ее к себе с какой-то остервенелой нежностью.

— Я понимаю… — заговорил он, чувствуя на губах вкус ее волос. — Я тогда… Господи, что мне сделать, чтобы ты меня простила?

— Перестань, — она прижала тонкие пальцы к его губам. — Давай просто не будем вспоминать прошлое. Как будто мы познакомились только позавчера, хорошо?

— Хорошо, — кивнул он.

— А сейчас поезжай домой, ладно? — попросила Вера.

— Уже? — дернулся Алеша. — Но почему? Мы же только… А завтра? Завтра увидимся?

— Не знаю… — неуверенно произнесла Вера. — У меня очень много работы. И потом… Ты обещал не торопить меня, — напомнила она. — Мне нужно разобраться, успокоиться. Не дави на меня.

— Ладно, ладно, — расстроился он. — Пойдем, проводишь меня до машины.

К «Ниссану» они все же шли вместе, и Вера не пыталась высвободиться из-под Алешиной руки, обхватывавшей ее плечи.

Леонид позвонил Олегу на следующий день. Мол, недавно приехал, сто лет не виделись, как жив-здоров? Старый приятель, казалось, пришел в искренний восторг от его голоса, сетовал, что «Лешка-предатель ничего не сказал», и сам напросился на встречу. Лучшего расклада и придумать было невозможно. Макеев договорился пересечься с ним на нейтральной территории, в каком-нибудь кабаке в центре. Пожалуй, пообщаться лучше без свидетелей. А то, не дай бог, наткнется на них где-нибудь брательник, все дело испортит.

В полутемном зале пивного погребка он не сразу узнал Олега. За годы, прошедшие с последней встречи, тот заметно отяжелел. В лице появилось что-то неприятное, нездоровое — какая-то одутловатость, мешки под глазами. По его нечетким суетливым движениям, острому воспаленному взгляду Макеев сразу установил, что у бывшего однокашника проблемы с алкоголем, и, видимо, довольно давно. Так, значит, дела у Олега идут совсем не так гладко, как Лешка говорил?

— Здорово, братан! — осклабился Олег, увидев подошедшего Леонида.

Он грузно поднялся из-за стола, хлопнул старого товарища по плечу.

— Ты, я смотрю, молодцом! Держишься там, на Западе.

— Да стараюсь, — вяло отозвался Макеев.

Говорить о себе в планы не входило, нужно было аккуратно пододвинуть Олега к разговору о его неурядицах и в конце концов подвести к этому злополучному, улизнувшему у него из-под носа контракту. Он подозвал официанта, заказал горячее и бутылку водки. Опрокинув пару рюмок, Олег захмелел, тяжело навалился на стол. Решив, что клиент дозрел, Макеев обратился к нему, вложив в свой голос всю задушевность:

— Ну а ты-то тут как? Слышал, не все гладко?

И Олег, словно обрадовавшись, что кто-то проявил к нему внимание, принялся многословно жаловаться на интриги нечистых на руку конкурентов, на молодых, которые оттесняют со сцены старых профессионалов. Макеев вдумчиво кивал, изредка подкидывая ни к чему не обязывающие реплики.