Екатерина Завершнева - Высотка

Я не хотела. Я только не могла понять, почему нельзя было…

Вопрос закрыт, отрезал Баев. Следующий вопрос — о хлебе насущном. Предлагаю выцепить Петю и пойти куда-нибудь, отметить мое освобождение. Сомневающиеся да будут посрамлены — я вчера был у Стеклова, получил по договору за первую программку. Стеклов доволен, заказал еще. Если удастся набиться к нему в сотрудники, к осени снимем себе квартиру в Раменках, раз уж ты к ним так привязалась.

Осадок растворился, потому что мы снова были втроем, на кухне, в открытое окно летел тополиный пух, этажом ниже жарили мясо и смотрели Гайдая, «будете у нас на Колыме…» и мы, свесившись из окна, кричали в один голос: «Уж лучше вы к нам!» Где-то безутешно плакал младенец, лаяли собаки, Баев показывал какой-то трюк с пачкой сигарет, Мария смеялась, и я смотрела на них, раскачиваясь на доживающем последние дни, расшатанном, доисторическом стуле, в долгом-долгом сне, где мы все еще на кухне, за окном парк, в парке лето, экзамены позади, по квартире разбросаны баевские записочки… А теперь Сара их собрала и, предварительно ознакомившись, выкинула в ведро, потому что учебный год закончился, Мария едет домой, квартира возвращается к Сариному Лёвке, который внезапно решил надеть шапочку и обзавестись семьей.

Мы отвезли книжки дяде Сереже, ликвидировали задолженность в журнальном зале, в последний раз покормили Сеню. Пришла Сара, закрыла окна (нам бы и в голову не пришло), взяла ключи, полюбезничала с Баевым и потом ни с того ни с сего сказала: «Не теряйте друг друга».

Вот тебе и раз, подумала я. Оказывается, Сара тоже человек: пафосно, но зато по делу.

Баев пафоса не вынес и по обыкновению начал острить. Сара коротко посмотрела на него, сказала: «Не забудьте захлопнуть дверь» — и ушла. И тогда мы поняли, что расстаемся, и что это был очень счастливый дом.

Как-то так.

P. S.

Через несколько лет Мария приехала в Москву в командировку. Мы встретились, погуляли по бульварам, потом я сломала каблук. Неподалеку, в «Художественном», давали «Аморальные истории». Мы запаслись пивом, орешками и пошли в кино — на эротику, средь бела дня. В холле Мария стала совать мне бутылку, чтобы я подержала, пока она поищет в кармане билеты; надо же, купила и сразу потеряла, растяпа; из карманов немедленно посыпалась мелочь, фисташки, телефонные жетончики; начали подбирать, уронили снова… Потом предстали перед билетершей: я, с двумя бутылками, и Мария, в руках билеты, липкие от пива. Обе хороши.

Фильм оказался смешным. Мы хихикали и мешали зрителям сосредоточиться. Сидевший впереди дядька в очках и с зонтом постоянно шикал на нас, пришлось уйти. Хромая, я проводила Марию до метро и мы договорились о встрече, которая так и не состоялась. О Баеве не было сказано ни слова.

На лето мы переехали к Альгису, аспиранту химфака. Он и его друзья литовцы занимали целый этаж в одной из башенок на крыше ГЗ. Здесь тоже знали про баевский список и наверняка сравнивали. На всякий случай я решила обороняться — умничала по поводу и без, стремилась быть злой и тонкой, как иголка, бросалась цитатами, в общем, пылила . Однако вскоре выяснилось, что обороняться не от кого. Мои новые знакомые верительных грамот не требовали, они были мирные, симпатичные и практически непьющие. Более того, они были читающие и смотрящие. Поначалу, пока сообщество не разъехалось на каникулы, мы ходили в «Литву» на Тарковского, потом брели домой, распивая токайское, умничали, спорили, что означает перегоревшая лампочка, стакан воды, календарный листок, водоросли, паутина, разлитое молоко…

Он цитирует живопись! — говорила я, — причем цитирует как-то по-книжному, это его фирменный приемчик. Там Брейгель, тут Леонардо, здесь Пизанелло. Девочка в платке, которая стаканы взглядом двигает — это же портрет Беатриче д’Эсте, ну тот, который в бабочках. Андрей Арсеньич ее нарочно в финале в цветастый платок закутывает, чтобы это сходство подчеркнуть. Он вообще любит подчеркнуть для непонятливых.

Блин, Аська, восхитился Янис, а в письменном виде слабо? Напиши статью, я пристрою.

Вот ты и напиши, отвечала я, ты же теперь все знаешь. А мне некогда, у меня жизнь.

(И правда — жизнь. Каникулы!)

Самого Альгиса мы не застали — он отдыхал с семейством в Паланге. Мы будем тут поливать цветы, — сказал Баев. Новый эвфемизм? — обрадовалась я. Чего? — переспросил Баев, — новое чего? Твой словарный запас по-прежнему оставляет желать лучшего, Баев, ты как был Митрофанушкой, так и остался. Стараюсь, ответил он. Хочу сохранить себя девственно чистым от вашего словоблудия и, между прочим, раздобыл нам офигенную комнату. Что-то не устраивает?