Игорь Андреев - Четвертый тоннель

— Мама, у меня большие проблемы с женщинами.

Она посмотрела удивленно:

— С каких это пор?

— Так было всегда. Просто я никогда не говорил.

— А как же… Как же все твои девушки?

— Девушки были вопреки проблемам. Проблемы у меня в голове. Причем в последнее время проблем стало больше. Или, может быть, так было и раньше, но я стал замечать только сейчас.

Она ответила что-то в духе «да брось ты, ты же классный парень, все наладится». Я знаю этот пошлый прием, научился у родителей и сам его сто раз делал. С небрежной отмашкой, мол, какие пустяки, уйти от обсуждения вопроса, по которому не знаю, что сказать. Меня вдруг охватила усталость и раздражение. Она со мной говорила точно так же, как все эти годы, начиная с пеленок. Как и отец, она боится общаться со мной открыто. Лучше бы сказала «я не знаю, чем тебе помочь», чем вот так сливать разговор.

— Мама, если я говорю, что у меня проблемы, то именно потому, что у меня действительно проблемы, — ответил я, окинув взглядом ее лицо, собранное в выражение растерянности и беспомощности. — Они могут быть надуманные, могут казаться глупыми, может быть, я чего-то просто не <���и понимаю. Но отказ от обсуждения их никак не решает…

Кстати, так было всегда, всю жизнь. Я никогда не мог что-то обсуждать ни с тобой, ни с папой, потому что вы избегали.

Я уже не помню, когда в последний раз делился с вами чем-то глубоко личным. Где-то в начальных классах школы я понял, что вы не хотите меня слышать. Если я говорю вам что-то важное для меня, в ответ звучит какая-то бесполезная чушь вроде «да брось ты, это не проблема, все наладится». В лучшем случае. В худшем — насмешки или обвинения в мой адрес. После этого мне тяжело на душе и я думаю, что лучше бы прикусил язык и промолчал.

Она, как обычно, начала защищаться. Говорить какие-то оправдания. Я ее обнял, нежно посмотрел в светло-зеленые глаза и сказал:

— Это все понятно, мама. Так устроена жизнь, много трудностей, всем было нелегко и еще сто убедительных причин, объясняющих, почему никто ни в чем не виноват. Но это не отменяет того факта, что все сказанное мной — правда. И мы оба это знаем.

Ее лицо разгладилось. Перестала защищаться. Мы в молчании закурили по сигарете. Она спросила:

— Так какие у тебя проблемы с девочками?

— Мое отношение к женщинам состоит из обожания и обожествления с одной стороны, и дебильных страхов и предрассудков с другой. Вот какие проблемы.

Мама начала что-то говорить. Отвечала на мои вопросы. Мы разговаривали очень просто. Как случайные попутчики в купе поезда дальнего следования. Я не пытался строить из себя «правильного сына». Она не старалась вести себя как «хорошая мать». Никакого лицемерия. Говорили просто о том, что говорилось. У меня в голове пронеслась мысль, что так просто и хорошо, как нам сейчас, не было очень давно.

Она говорила о женщинах и отношениях с мужчинами точь-в-точь то, что нам рассказывали на мужском тренинге. Конечно, без интимных деталей. Я подумал про себя: «Мне пришлось пойти на тренинг к каким-то левым людям, которые за мои же деньги меня травмировали и внушали, что я не мужчина, раз не делаю того, что делают они. А также рассказывали то, что я мог бы услышать от своих родителей много лет назад, если бы мы просто откровенно общались. Но никакого открытого общения никогда не было. Какого хрена?!»

Вечером пришел отец. Мы пили красное сухое, говорили о каких-то ненужных и неважных серьезных вещах. Мне в голову пришла мысль, что разговоры о якобы серьезных вещах — часть образа, который мы оба поддерживаем. Я научился у него. Мы всегда говорим о квазисерьезных вещах, чтобы не говорить о важных. Я не хотел обсуждать с отцом то, что затрагивал в разговоре с мамой. Он был слишком готов к обороне. Он обороняется всегда, даже если на него никто не нападает. Я знал, что он сразу начнет оправдываться и переводить стрелки на меня. Я не хотел его напрягать, поэтому поддерживал разговор о чепухе.

Мы стояли на балконе, отхлебывая вино из бокалов. Я курил. У подъезда остановилась машина, из которой вышли три броско и вульгарно одетых девушки. Отец сказал, что они проститутки. Работают в одной из квартир нашего подъезда. После нескольких слов про проституток он добавил:

— Я не пойму, как мужики с ними… Платить деньги. И потом триппер всякий.

— Наверное, есть причины. Может быть просто интересно. Я вот тоже трахал проституток, правда, всего четыре раза в жизни. Удовольствие было так себе. Ниже среднего. Просто было интересно.