Игорь Андреев - Четвертый тоннель

— Все бабы — ебанутые рыбы, — добавил Денис. — Там нет никаких прямых зависимостей. Не надейся, что они будут прекрасные и совершенные. Не ищи там логику, здравый смысл. Можно выявить некоторые закономерности в женском мышлении, но искать логику бесполезно. Не ожидай от женщин ничего особенного, и ты не будешь разочарован…

Кто-то из парней, смущаясь, спросил:

— Как быть с новыми девушками, если у меня уже есть праймари, которая меня любит?

Фил и Петр хором и почти в крик спросили:

— Она тебе в жопу дает?!

— Э-э-э… Что?

— Твоя девушка тебе дает ебать ее в жопу?

— Ну… Нет.

— Ну-у-у, — протянули они разочарованным хором, — раз в жопу не дает, значит не любит…

То отношение к женщинам, которое я видел в трансляции Дениса и Петра, мне нравилось. Легкое, спокойное, уверенное. С грубоватым мужским юмором, который наверняка не понравился бы женщинам (впрочем, мы и не говорим такое при женщинах), и без малейшего намека на агрессию. Отношение Филиппа я нашел несколько иным. Он сильный, энергичный, позитивный мужик и грамотный тренер, однако на фоне всего этого мне показалось, что он… ненавидит женщин.

Как обстояло на самом деле, я, конечно, не знаю. Может быть, я проецировал на него свои личные глюки, усиленные стрессом. Может быть, главный тренер демонстрировал такое отношение к женщинам намеренно — чтобы разбить наши сюсюкающие убеждения насчет слабого пола и показать, что жесткое отношение на практике работает, многое упрощает и часто очень привлекает женщин. Или, может быть, после многочисленных тренингов, проведенных с такими, как мы, он устал от наших — одних и тех же почти у каждого зажатого мужчины — глюков, и просто развлекает себя жестким стебом. Наконец, может быть, он слишком хорошо знает женщин с неприятной стороны, и это знание настраивает его на злость и презрение к ним. Или что-то еще. Не знаю. В любом случае, это мои персональные галлюцинации на тот момент.

Между тем, я пришел туда, чтобы починить свою голову в части нездорового, из позиции снизу, отношения к женщинам. Поэтому каждый раз после занятий с Манкубусом, выходя на полевое задание, я чувствовал себя так, будто иду на преступление. Я был обязан делать то, что противоречило моим внутренним убеждениям. Нечто подобное было у многих парней.

Тренинг оказался слишком трудным для меня. Большинству других участников тоже было очень некомфортно. Кроме того, я обратил внимание, что многие ребята друг другу врут. Они — точно так же, как это бываету мужчин в обычной жизни

— преувеличивали свои успехи. Это было ясно, судя по несоответствию междутем, что они говорили, и тем, что выражали их лица. Может быть, они врут другим, что у них все получается, чтобы хорошо выглядеть в чужих глазах? Или чтобы убедить самих себя, что все не так уж плохо?

Намного приятнее было смотреть на тех из парней, которые были действительно успешны. Они видели в заданиях необычное развлечение. Им срывало крышу: «Вау, круто, будем зажигать!» Для них выход за рамки комфорта работал допингом. Разгонка психики. Менее удачливые, с более загруженными головами — умники вроде меня — постоянно находились в стрессе. Среди нас были и такие ребята, которые могут даже стесняться просить продавщицу в магазине порезать колбасу ломтиками: «Ну че я буду выпендриваться, сам дома порежу». Такие не смеют привлекать к себе внимание даже в строгих социальных рамках. Для них обращение к незнакомой женщине на улице — как подвиг Александра Матросова. Таким было тяжелее всего.

Плюс насмешки в адрес двоечников со стороны отличников. Более успешные ребята нередко самоутверждались за счет неудачников. Мол, я сделал задание, потому что я мужик, а ты почему не сделал? Плюс унижение на глазах у всех участников со стороны кого-то из тренеров. Фразы «Соберись, тряпка!» и «Есть у тебя яйца или нет?!» у Филиппа были вполне дежурными. В результате двоечники, не способные переступить через свои комплексы и терпеть унижения, тихо уходили с тренинга. Просто однажды выходили из зала и не возвращались.

Я был двоечником. Я был слабее отличников. Слишком развитые комплексы. То, что некоторые ребята делали просто по приколу, находилось за рамками моего представления, казалось невероятным. Порой казалось, что они не тренировались, а развлекались. Мне же приходилось бороться с собой, и я постоянно проигрывал в этой борьбе. К сожалению, Фил ни меня, ни кого-то еще не поддерживал. До задания выдавались инструкции, после — раздавались наезды. Как если бы тренер считал, что неуважительное отношение и откровенные унижения — единственный или лучший способ поддержки.