Стэнли Ньямфукудза: Сызнова

Она смотрела на него пристально, тоже улыбалась, но молчала и руку не брала.

— Она не говорит, — поспешно объяснил Кабеса. — И вообще, она больна. Пойдем! — Он схватил сестру за руку. — Пойдем домой!

Уходя, женщина то и дело оборачивалась, дружески улыбалась Мурамбиве.

— Война… — обронил Тонде и тяжело вздохнул. Брат с сестрой уже достаточно удалились, так что не могли слышать его слов. — Она раньше тоже была учительницей. А теперь даже разговаривать не может. Вы обратили внимание, какой у нее взгляд? Словно ей десять лет или меньше. Кое-кто думает разные гадости… вы понимаете, что я имею в виду…

— Да, конечно. Она очень красивая. Хоть и немного странная. Что же с ней случилось?

— Точно не знаю. Говорят, рядом с их школой завязался бой, и они все разбежались — и ученики и учителя. Потом ее нашли в лесу, она бродила голая, все тело в синяках и ссадинах, и уже немая… — Тонде помолчал. — Господи, какие жестокие раны нанесла нам всем война! Будь она проклята!.. Ладно, пора за работу. — Тонде пошел в класс Кабесы, там сразу наступила тишина.

Мурамбива вошел в свой класс, и ученики замолкли. Сердце ему стеснила задумчивая печаль. Дети выжидательно смотрели на него. Он откашлялся, вглядываясь в лица. Может, это и есть спасители, если мне вообще суждено спастись из цепкого плена апатии и самоуспокоенности? Здесь, в этой глуши, можно попробовать начать все сызнова, снова зажечься верой. Здесь можно заниматься любимым делом, уже не чувствуя себя старомодным чудаком на торжище жизни. Здесь тебе в душу смотрят прекрасные, говорящие глаза, словно это глаза самой природы. Здесь…

— Итак, на чем мы вчера остановились? — спросил он, отряхивая с себя грезу.