Анатолий Аргунов - Студенты. Книга 1

Толик почти всегда был при деньгах и одалживал нуждающимся до стипендии, а если было трудно, то мог ждать и больше. Но всегда напоминал при случае:

— Ты это… Не забыл, что должен?

И убедившись, что должник всё помнит и скоро отдаст, успокаивался, шёл к кровати и с блаженством на лице растягивался во всю её длину.

С Саввой Толик дружил и уважал его за твердость убеждений, за несуетливую манеру поведения, так не свойственную молодёжи.

— Старик! Садись рядом. Хочешь пивка? А может, лимонаду? — предлагал Корабел. — Давай поговорим за жизнь, как говорят в Одессе.

Савва садился, с удовольствием рассматривая этого большого и сильного человека с вечно растрёпанной кудрявой головой и трёхдневной щетиной на лице. Ему импонировала неспешная манера Толика разговаривать и вежливое обращение со всеми. Толик никогда не ругался матом, даже в сильном подпитии. Он только и мог сказать из ругательного: «Маткин берег!»

— Вот ты не бегаешь, Савва, как все и везде успеваешь? Мы с тобой родственные души. Только в отличие от тебя я врачом не хочу стать. Вот отдохну от жизни и снова к кораблям. Может, ко мне махнем, в Выборг? Работу тебе помогу найти какую захочешь! Меня на верфи уважают, к совету прислушиваются. А то ко мне в бригаду, будем вместе корабли обновлять? Хорошо у нас, особенно весной. Ты стоишь на борту катера, чайки кричат, синее небо и запах краски, и цветущая сирень на берегу! Нет, Старик, не променяю эту работу ни на какую другую.

— Толян, а зачем же ты тогда чужое место в институте занял? Всё равно учиться не будешь, уйдёшь, — искренне удивлялся Савва. — Может, кто другой хорошим врачом бы стал, а ты не дал.

— И правильно сделал. Если бы хотел, то поступил бы так же, как я. Я как волки в лесу, слабых убираю. Плохого маляра ещё можно себе представить, а плохого врача не должно быть. Учти, Старик, учти, — напутствовал Толик Савву и постепенно засыпал, блаженно улыбаясь во сне.

Совершенно другим был Петька Шпаченко, хлопец с Украины. Попав в большой и шумный город, он никак не мог найти своего островка в море соблазнов и развлечений. Петька пустился во все тяжкие. Нет, он не пил, не хулиганил. Он просто уходил на целый вечер в город, возвращался поздно, когда вся комната уже спала. Утром, как и все, Петька вскакивал и шёл на занятия. Но занятия и всё, что было связано с учёбой, его не особенно волновало. Он вяло участвовал в практических занятиях, а на лекциях и вовсе откровенно спал. Но как только наступал вечер, Петька преображался. Одевал свой лучший костюм, чистил до блеска ботинки, приглаживал стоящие ёжиком русые волосы и уходил.

Где он бывал никто не знал, могли только догадываться по его отрывочным фразам типа:

— Я никогда не думал, что японки такие красивые.

— Это почему? — спрашивал кто-то ради смеха.

— Сегодня на Невском около Гостиного их целая группа вышла из автобуса: юбочки коротенькие, ножки точёные, а личико как у куколок…

И сразу же замолчал, увидев сальную улыбку на лице Толика Корабела. Или вот ещё:

— Был вчера в «Метрополе». Представляете, салфетки на столах крахмальные и в меню настоящий украинский борщ…

— А у них там и щи русские суточные есть, — встрял, как всегда, в разговор Толик. — Я там не раз обедал. После получки с ребятами завалимся, бывало, на весь вечер. Кухня там отменная, с царских времён повара работают. Одна беда — без галстука и рубашки не пускают. Так мы прежде чем зайти в ресторан, шли в Гостиный Двор и галстуки покупали, а кто и рубашку. Переодевались в туалете — и вперёд…

Толик расправлял усы и блаженно улыбался. Петька же замыкался и больше ни о чём не говорил. Существовал он замкнуто и ни с кем не общался.

Как-то в один из дней у Саввы отменили лекцию из-за болезни профессора, и Савва, поскольку он жил на территории института, решил полтора часа побыть в общаге. Каково же было его удивление, когда он там застал невинно лежащим на койке не Толика Корабела, а Петьку Шпаченко. Петька лежал на кровати поверх серого шерстяного одеяла и глядел в потолок. Он даже не отреагировал на входящего Савву. Посмотрев на лицо Петьки, Савва всё понял — у парня серьёзные переживания. Но, как было принято у них в комнате, никто не лез в душу друг друга. Если кто-то хотел что-то сказать, говорил сам. Савва прошёл к себе за шкаф, достал учебник анатомии и хотел было начать читать, как послышался голос Петьки.

— Старик, это ты?

— Я…

— Можно я поговорю с тобой?