Павел Хюлле - Касторп

Полученные от Тишлера сведения не потребовали от Касторпа хоть сколько-нибудь изменить образ жизни. Ванда Пилецкая после смерти отца — будучи единственной наследницей — получила в собственность поместья на востоке бывшей Польши. Они ежегодно приносили изрядный доход, что позволило ей купить в Варшаве дом и проводить время в свое удовольствие: на Ривьере или путешествуя по Италии и Швейцарии. Полгода назад, в памятном солнечном октябре она впервые посетила Сопот и пробыла там недолго — всего три дня. Сергей Давыдов принадлежал к семье со славными военными традициями, его предки отличились в сражениях с Бонапартом. В Сопот он приезжал под видом торговца древесиной Бориса Ивановича Платонова; так значилось в его, похоже, специально с этой целью выправленном паспорте. Касторп всего лишь поручил Тишлеру дать ему знать, если они снова приедут, и не воспользовался предложением сыщика «собирать и впредь важную информацию». Интуиция подсказывала ему, что он встретит обоих еще в нынешнем году, — этого пока было вполне достаточно.

По-настоящему его заботило только одно: что он не выполнил всех рекомендаций Анкевица. Доктор настаивал на интенсивном движении на свежем воздухе, имея в виду занятия спортом, — лесные походы в «Большую звезду» или прогулки по молу лишь отчасти их заменяли. Впрочем, как-то Касторп выбрался в гребной клуб и в качестве одного из шестерых членов команды совершил нехитрое путешествие по Мотлаве, от Лабазного острова до Польского мыса и обратно. Натерев на ладонях мозоли, обозлившись на донимавших его своими замечаниями других гребцов и горластого рулевого, он поклялся себе, что, если и займется каким-нибудь видом спорта, там и в помине не будет духа коллективизма. Выбор он откладывал со дня на день, а между тем в середине мая у него закончились соли Эрленмейера и следовало бы узнать у доктора, конец ли это лечения, и если нет — попросить новый рецепт. Так или иначе, ему бы пришлось ответить на вопрос, как обстоит дело с интенсивным движением на воздухе. Короче, он не пошел к врачу, придумав себе оправдание: «Я ведь прекрасно себя чувствую, кто б на моем месте стал думать о лекарствах?» И, вероятно, окончательно пренебрег бы предписанием доктора Анкевица, когда б не очередная случайность, произошедшая, разумеется, в Сопоте.

Однажды, полежав в шезлонге, Касторп отправился в Южный парк, где начиналось строительство новых купален. Неподалеку он обнаружил неизвестную ему прежде рыбацкую таверну, которую держал некий Павлоский, чех из Микулова. Усевшись в садике, он заказал картофельный суп с лососем, судака в укропном соусе, графинчик белого мадьярского вина, а к кофе — торт с кремом из каймака и рюмку портвейна. И пришел в превосходное настроение, поскольку давно не едал так вкусно и так недорого. Закурив «Марию Манчини», он подозвал хозяина и завязал разговор о грядущем курортном сезоне, прислушиваясь к забавному акценту, в котором австрийская мягкость соперничала с чешской, типично славянской напевностью. Когда выяснилось, что Касторп — студент, чех, извинившись, скрылся в подсобном помещении. И тут, повернувшись лицом к морю, Ганс Касторп увидел на аллее парка трех граций. Девушки ехали гуськом на бициклетах. Яркие платья и ленты на шляпах развевались так же, как — годом раньше — на палубе «Русалки», где он обратил на этих девушек внимание. Прелестная сама по себе картинка заставила его задуматься о загадочных свойствах времени: разделенные долгими месяцами события повстречались, будто в синематографе, создавая обманчивое, но убедительное впечатление непрерывности.

— Это барышни Ландау, — сказал хозяин, вернувшийся с подносом, на котором стояла рюмка водки. — А это от фирмы. — Он поставил перед Касторпом «бехеровку». — Они с отцом убежали сюда с Украины, после погрома, лет пять назад. Можете себе представить? Их мать, госпожу Ландау, застрелил на улице казак.

Ганс Касторп — чего с ним никогда не бывало — залпом выпил настойку, расплатился, поблагодарил хозяина и торопливо зашагал на вокзал; меньше чем через час он уже входил в велосипедный магазин Руди Вольфа на Главной улице Вжеща.

— Я хочу купить мужской бициклет, — сказал он, — и к нему насос, комплект запасных шин, заплатки и клей. А также, если есть, прищепки для брюк — английские булавки я считаю непрактичными.

— Да, конечно, прошу вас. А какую модель вы предпочитаете? — поинтересовался приказчик.

Поскольку Ганс Касторп в марках велосипедов не разбирался, состоялась демонстрация моделей.