Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

Когда в комнате замаячил смутный и похмельный осенний рассвет, Васька снова принялась шерстить сайты о масонах.

– Если у нас будет масонская символика, может, он примет нас за посвященных? – бормотала она. – Циркуль купим? Или угольник?

– Может, нам и фартуки надеть?

– А что, в московском метро никто не удивится. Фартуки и фартуки.

– Ни за что не надену. Почитай, какие там еще символы...

– Перчатки. Белые. Хорошо-хорошо, не смотри на меня так. Череп с костями... ну, это еще хуже... роза и крест.

– Какой крест?

– Сейчас поищу картинку. Хотя где мы возьмем крест, вот роза – другое дело. А, может, серп и молот? Я просто схожу с ума от недосыпа, друг... Пентаграмма? Нет, чересчур сложно. Так, зачитываю: открытая книга, два ключа, коса и песочные часы, рог изобилия. Записала?

– Запомнила. Ладно, едем в офис – и в аэропорт.

Мы привычно запихали в сумки зубные щетки, кремы, духи и расчески. И трусики. Подумав, Васька положила блеск для губ и бритву – для торжественного случая. Все. Этим нехитрым набором женщина может обходиться пару дней. Девушек от политконсалтинга легко узнать в быту – они всегда покупают зубную пасту, духи, кремы и ноутбуки миниатюрных размеров, а сумки, наоборот, величиной с крупного кота, чтобы все влезло.

Выбирать наряд было некогда, я вытащила последние чистые штаны – болотного цвета, с десятком карманов и к тому же великоватые. Подходящей к ним кофты не нашлось, пришлось надеть неподходящую, зато густого красного цвета и с глубоким декольте. Васька уже сидела в машине в невесомой кружевной кофточке и мелко тряслась от холода.

– Вета, – заявила она, – наконец-то у тебя есть секретное задание. Сейчас завезешь нас в офис, а через три часа нас с Дашкой нужно отвезти в аэропорт. И никому ничего не говорить. Ни звука. И еще... Не одолжишь до завтра курточку?

Виолетта торопливо закивала. Курточка была розовой в крупный черный горошек. Я икнула.

В офисе Гарик в глубокой задумчивости листал толстенную папку свежих исследований, полученных от социологической службы. Митя и Капышинский играли в дартс. Рабочий процесс кипел.

– Девочки, почему у вас такой вид, как будто вы с мотоцикла упали? – пораженно спросил Капышинский, не вынимая изо рта трубку.

– Капельку поработали ночью, – уклончиво пробормотала Василиса, пытаясь одной рукой снять мокрую куртку в горошек, а другой расчесаться.

– Пташки божьи! Трудовые пчелки! – возопил Гарик. – Посмотрите, наши девочки работают ночами, и это в то время, когда Москва не может согласовать элементарного графика выхода телероликов! Неделю! То есть – неделю из графика кампании можно смело вычеркивать. Мы тут пашем, как бобры, а московский штаб по две недели утверждает элементарный буклет и еще тащит нам свою многотомную социологию, где нет ни слова правды!

Мы насторожились.

Гарик был известен виртуозным талантом согласовывать проекты любой сложности, не говоря уже об «элементарных буклетах», в течение часа. Он гениально мимикрировал под бюрократов и произносил на их языке таинственные заклинания, помогающие избежать сбора подписей, резолюций и многодневного обсуждения под девизом «как бы чего не вышло».

Пустишь дело на самотек – и чиновники с неизбежностью приходят к мысли, что лучше вообще не допускать никаких листовок, роликов, никаких сомнительных технологий (а на выборах все технологии сомнительные – от сбора подписей до акта волеизъявления) и, кстати, вообще никаких выборов. Политика, говорят они, слишком серьезное дело, чтобы играть в нее с непредсказуемым финалом.

Если вы не чиновник, вы никогда не поймете этого аргумента. Если вы чиновник, то он ясен вам без комментариев.

Не каждый вынесет пресс бюрократического здания. Гарик тоже порой сдавался. Тогда кампания шла вразнос. Выглядело это примерно так: сегодня согласовывали предвыборный плакат, через три дня получали все нужные резолюции, но выяснялось, что нет шофера – отвезти файл в типографию. Наутро принимали решение печатать плакат в другой типографии, но шофера все не было, и решение пересматривали на вечернем совещании. И, наконец, после всех перипетий кто-нибудь случайно стирал файл в компьютере, так что его все равно приходилось рисовать заново. Или вообще не рисовать.

Один плюс – творческим работникам такой подход предоставляет массу свободного времени. Пока идут согласования и вносятся поправки (например, заменить пейзаж на внутренней страничке буклета, а вот здесь вместо «но» написать «однако»), дизайнеры, копирайтеры и политтехнологи пилят ногти, загорают, катаются на мотоциклах, толпами бродят по саунам, ресторанам и ночным клубам. Их легко узнать: во-первых, они всегда шумно ругают город и сервис, во-вторых, расплачиваясь, вытягивают купюры из пачки, перетянутой резиночкой.