Турмуд Хауген - Сказочные повести

И тогда он решил разослать воздушные шарики, которые вдруг появились у него, с коротким призывом — «На помощь!».

Записки с этим призывом каким-то чудесным образом сами оказались у него в руках. Виллем надувал шарик за шариком, предварительно вложив в каждый записку, и шарики медленно поднимались из той черной пропасти, в которой находился Виллем.

Красный, желтый, зеленый, синий, — всплывали шарики из глубины его темного сна, проплывали мимо его громко стучащего сердца, мимо лихорадочных мыслей и, преодолев грань между сном и явью, попадали в детскую, взмывали вверх и отскакивали, ударившись о потолок.

В комнату ворвался ветер. Он перелистал страницы книг, пошевелил штаны, висевшие на стуле, с любопытством приоткрыл скрипучую дверцу шкафа. Но вот он заметил разноцветные шарики и весело погнал их к распахнутому окну.

За окном шарики разлетелись во все стороны. Одни устремились в небо, к солнцу, но, приблизившись к нему, лопались. Другие понеслись к заснеженным горным вершинам, и некоторые застряли там в расселинах. Третьи полетели в открытое море к далеким островам, но по пути их клевали чайки. А записки, выпавшие из лопнувших шариков, съели прожорливые рыбы. И только один желтый шарик летел себе не спеша, едва подгоняемый ветром. Он плавно набрал высоту, пролетел над крышами домов, мимо церковного шпиля, часы на котором уже давно остановились на пяти минутах первого, и никто не думал их заводить.

Оставив позади город, шарик раз-другой опустился на берег, но потом снова взмыл в небо и, медленно покачиваясь, полетел над фьордом.

Наступили ранние сентябрьские сумерки, шарик уже поднялся к бледным звездам. Он был похож на утреннюю звезду, которая рвется к ночному небу.

Все выше и выше поднимался шарик. Наконец он повстречался с первой звездой, которая удивленно уставилась на него, не понимая, что он собой представляет.

Миновав вторую звезду, желтый шарик свернул в сторону и, проплыв сквозь сумрак ночи и звездную туманность, вылетел навстречу утренней заре.

Шарику предстоял долгий путь, и, возможно, его поджидало немало опасностей. Но ни одна из звезд не остановила его, и он безмятежно следовал дальше.

Наконец первые солнечные лучи коснулись его, и он начал медленно опускаться. Под ним серебрилась морская гладь и смутно проступали очертания какого-то острова. Чем ближе подлетал шарик к острову, тем отчетливее становились видны скалы и деревья. Он оказался в лагуне, залитой утренним солнцем. Там, на мелководье, сидела русалка и расчесывала волосы. Она изумленно посмотрела на шарик, опустившийся возле ее хвоста, потом весело засмеялась, схватила его и нырнула на дно лагуны.

Сон словно закончился. Лампа на ночном столике погасла. Комнату наполнили сумерки. За окном синел вечер. В коридоре горел желтый свет.

Виллем сел. Его охватило небывалое беспокойство. Я невидимка, подумал он. Но это его больше не пугало. За время сна он успел привыкнуть к своему новому состоянию. Кроме того, он почему-то был уверен, что к нему вот-вот подоспеет помощь. Кто-нибудь скажет ему, как избавиться от невидимости, даст готовое лекарство или научит волшебному слову.

Хотя при чем тут волшебное слово? Он уже не маленький, чтобы верить в волшебные слова. Волшебные слова помогают только в сказках.

И все-таки Виллему было не по себе. Как будто кто-то войдет к нему сейчас и скажет: Сим-силабим, чары, рассейтесь! Невидимка, стань видимым!

Он, конечно, понимал, что этого не произойдет. И его вновь одолели невеселые мысли.

А что, если ему так никто и не поможет? И он уже никогда не сможет ни с кем разговаривать? Его больше никто никогда не увидит? Он никогда ни с кем не сможет познакомиться?

Виллем всхлипнул, но не заплакал, потому что вспомнил про приснившийся ему желтый шарик. Весь сон со всеми подробностями до сих пор стоял у него перед глазами, и мальчик не понимал, то ли ему это приснилось, то ли случилось наяву.

Виллем бросил взгляд на окно. Оно было приоткрыто. За окном совсем стемнело.

Он не знал, что делать, но был не в силах оставаться дома, пока папа его не видит.

Виллем встал с постели, скинул с себя пижаму и натянул штаны и свитер. Его белые кроссовки стояли в коридоре возле входной двери. Он быстро зашнуровал их и вышел из квартиры.

Героем Виллем себя не чувствовал, но и не трусил.