Марио Льоса - Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг

— Я всегда в тебя верила, сынок. — Сеньора Леонор чистит его щеткой, сеньора Леонор наводит на него лоск, поправляет на нем одежду, раскрывает объятия, целует его, обнимает, обращает взгляд к усачу на старой фотографии. — Слепо верила. Но на этот раз просто не знаю, что и думать. Ты совсем свихнулся, Панта. Надеть мундир, чтобы произнести речь над гробом женщины легкого поведения! Разве твой отец, твой дед поступили бы так?

— Мама, пожалуйста, хватит об одном и том же. — Панта видит, как продавщица лотерейных билетов здоровается со слепцом, как по улице идет человек, на ходу читая газету, как пес обильно мочится на углу, Панта поворачивается и идет к двери. — По-моему, я уже говорил, что раз и навсегда запрещаю касаться этой темы.

— Ладно, молчу, уж я-то умею слушаться начальства. — Сеньора Леонор благословляет его, сеньора Леонор прощается с ним на крыльце, возвращается к себе в спальню, бросается на постель, сотрясаясь в рыданиях. — Дай Бог не раскаяться тебе, Панта. Только об этом и молюсь, но уверена: то, что ты натворил, грозит нам бедой.

— Разумеется, так и будет, во всяком случае со мной. — Лейтенант Бакакорсо чуть улыбается, лейтенант Бакакорсо прохаживается среди родственников, столпившихся у тюремных ворот в ожидании свидания, отстраняет ребенка, который громким голосом зовет черепах и обезьянок. — Я не получу повышения, которого ожидал в этом году, тут уж сомневаться не приходится. Но что говорить, дело сделано, назад ходу нет.

— Это я приказал привести эскорт солдат, я приказал воздать воинские почести несчастной женщине. — Капитан Пантоха наклоняется завязать шнурок на ботинке, капитан Пантоха читает над дверями Амазонского банка девиз: «Деньги сельвы — для сельвы». — Вся ответственность на мне, и только на мне. Об этом я напоминаю в письме к генералу Кольасосу и то же самое лично скажу Скавино. Вы ни в чем не виноваты, Бакакорсо: устав есть устав.

— Его застали спящим. — Пенелопа садится в гамак Синфорсо Кайгуаса, Пенелопа рассказывает окружившим ее женщинам: — Он сделал себе шалашик из ветвей, целыми днями молился, ни крошки в рот не брал из того, что ему приносили апостолы. Одними корнями кормился и травой. Ну чисто святой, святой, да и только.

— По правде говоря, мне не следовало вас слушаться. — Лейтенант Бакакорсо опускает руки в карманы, лейтенант Бакакорсо входит в кафе-мороженое «Рай», просит кофе с молоком, слышит, как капитан Пантоха спрашивает: «Это не тот самый профессор-колдун?», отвечает: «Он самый». — Между нами говоря, то, что вы мне велели, — верх глупости. Другой бы, у кого шариков побольше, сразу подался к Скавино и рассказал бы, что вы собираетесь делать, и вас бы успели удержать. Может, теперь вы мне спасибо сказали бы, капитан.

— Теперь поздно жалеть. — Капитан Пантоха слышит, как профессор советует какой-то сеньоре, если она хочет, чтобы ее новорожденный вовремя заговорил, пусть разжует и даст ему маисовые зерна. — Раз так думали, какого же черта не сделали, Бакакорсо. Я бы теперь не мучился совестью, что из-за меня вам не дадут повышения.

— Шариков не хватило. — Лейтенант Бакакорсо дотрагивается до лба, лейтенант Бакакорсо пьет кофе с молоком, расплачивается, слушает, как профессор советует своей клиентке, если ее ребенка укусит гадюка, пусть лечит его желчью какого-то зверька, выходит на улицу. — Вот и жена мне то же самое говорит. Но если серьезно, вы были так убиты смертью этой женщины, что у меня дрогнуло сердце.

— Директор «Эль Ориенте» казнится, говорит, он не выдавал Брата, льет слезы, клянется, что ничего не рассказывал полиции. — Кока последней приходит в Пантиляндию, Кока возвещает: — У меня новости, — тоже садится в гамак и, никому не давая рта открыть, продолжает: — Как вам это нравится? Уже сожгли его автомобиль и, того гляди, подожгут газету. Если он не уберется из Икитоса, братья его прикончат. Вы думаете, сеньор Андоа знал, где скрывается брат Франсиско?

— К тому же идея воздать воинские почести проститутке привлекла меня своим безумием. — Лейтенант Бакакорсо хохочет, лейтенант Бакакорсо идет мимо лотошников и лавочек, торгующих по патенту на улице Лимы, замечает, что на «Современном базаре» появилась новая реклама: «Товары особой прочности и элегантности». — Не знаю, как это вышло, только вы заразили меня своим безумием.

— При чем тут безумие, я принял решение в здравом уме и твердой памяти. — Капитан Пантоха подшибает консервную банку, капитан Пантоха переходит на другую сторону улицы, пропускает грузовичок, вступает в тень Пласа-де-Армас. — Но это уже другой разговор. Я обещаю сделать невозможное, чтобы отвести от вас удар, Бакакорсо.