Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 4. Демон

— Ладно, подожди тут! — скомандовал, наконец, он и нырнул в кабинет. Чиликин остался томиться в коридоре.

Когда минут через десять приятель вышел, выражение лица у него было какое-то странное. Собственно, такое же точно, как у врача. Он разглядывал Чиликина так, словно видел его впервые.

— Знаешь... — запинаясь и бегая глазами, неуверенно начал он и откашлялся. — Сказали, надо заново анализы сдать...

— Слушай, Дим! — мягко, но настойчиво повторил Чиликин, стараясь, чтобы его голос звучал максимально убедительно. — Ты, что ль, еще со мной в прятки играть собрался? Говори, что тебе там сказали?

— Э-э... Э-э... — приятель явно колебался и не знал, как себя в этой ситуации вести. Потом наконец решился. — В общем, сказали, что есть подозрение на рак. Но это еще не точно! — тут же заспешил он. — Надо повторно все анализы сдать.

— Рак чего? — спокойно спросил Чиликин. Он понял, что в глубине души был уже готов к чему-то подобному. Ну, не обязательно, конечно, рак. Может, еще какая-нибудь гадость. Аналогичная. Мало ли их на белом свете водится! Но ясно, что дело серьезное. Иначе зачем бы родственников вызывали?

— Печени... — пробормотал приятель и украдкой взглянул на Чиликина. Тот по-прежнему чувствовал себя на удивление спокойно. Как будто это и не ему только что смертельный диагноз поставили. Печень — это все! Пиздец. Максимум полгода. Неоперабельно. Сейчас метастазы по всему организму пойдут. Если уже не пошли. По всем органам. Кровь же ведь вся через печень идет.

Он это все с матерью в свое время проходил. И с отцом. Тот примерно так же скоротечно умер и тоже от рака. Легких. Так что наследственность у Чиликина была та еще! Соответствующая. Самая что ни на есть подходящая. Хоть сейчас в гроб!

— Ну, и сколько мне жить примерно осталось? — с прежним ледяным спокойствием поинтересовался Чиликин. — Ну, Дим, ты же понимаешь! — тут же так же мягко пояснил он, видя, что приятель не решается ему ответить. — Мне же надо знать. Дела в порядок привести. Да и вообще... дело-то, сам понимаешь, серьезное...

— Сказали: полгода максимум, — Дима был явно сбит с толку таким неадекватным поведением Чиликина. Он, похоже, ожидал чего-то совсем другого.

— Поня-ятно... — задумчиво протянул Чиликин. (Надо же, как я угадал! — усмехнулся он про себя. — Как в воду глядел.) — Ну, это еще нормально. Времени еще до хуя.

Приятель вздрогнул и быстро взглянул на него с каким-то опасливым ужасом. Кажется, он решил, что у Чиликина от всего этого поехала крыша. Или что он просто пока еще не осознает до конца всего происходящего и находится сейчас в состоянии шока. Прострации. Не догоняет пока ситуацию.

— Ладно, Дим, давай! — Чиликин протянул руку. — Ты извини, мне сейчас надо одному побыть. Ты не говори пока никому ничего. Ни матери, ни жене моей. Хорошо? (Хотя мать-то его все равно, по-любому, узнает, — сразу же сообразил он.)

— Хорошо, — приятель в растерянности топтался на месте и, по всей видимости, просто не знал, что ему теперь дальше делать.

— Ну, пока! — Чиликин уже сделал было движение, чтобы уйти, как вдруг приостановился. — А почему они мне самому-то ничего не сказали? — поинтересовался он, хотя ответ был ему прекрасно известен.

— Да видишь ли... — окончательно смутился друг-приятель Дима. — Люди себя по-разному в таких ситуациях ведут... Некоторые самоубийством покончить жизнь сразу же пытаются. Из окон выбрасываются. Прямо во врачебном кабинете.

Выйдя из больницы, Чиликин закурил сигарету и неторопливо двинулся в сторону дома. Пешком идти тут было вообще-то довольно далеко, примерно час ходу, но сейчас это было даже к лучшему. Лето, погода прекрасная, тихие московские улочки... Идешь себе неторопливо, по сторонам поглядываешь... Никуда не спешишь. Спешить некуда! Теперь спешить вообще больше некуда. Некуда и незачем. Все земные дела закончены. Времени впереди навалом. Целая вечность. Длиною в полгода.

Хотя насчет земных дел это я, пожалуй, погорячился, — вдруг мелькнуло у него в голове. — Чего там у меня «закончено»?! Ничего у меня даже и не начато, — он увидел во дворе какого-то дома пустые детские качели, сел на них, подогнув ноги, и, не отрывая ступней от земли, принялся неторопливо на месте туда-сюда покачиваться. — Семья вообще без средств остается. Без гроша, по сути. Жена-то ладно, она, в конце концов, взрослый человек — а ребенок? Как она с ребенком маленьким выкрутится? Куда пойдет, куда кинется? Сейчас и на работу-то не устроишься! Да и что она умеет? Ребенка, опять же, куда девать? В ясли? Они хоть существуют еще, эти ясли? Что-то я сомневаюсь...