Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 5. Любовь

«Несчастный, ты получишь все, что ты хочешь!» — вспомнилась ему внезапно какая-то древняя цитата, и он чуть не заплакал от какой-то совершенно беспросветной тоски и безысходности.

— Так в чем же все-таки дело? А, Владислав Никифорович? — Дед Мороз с любопытством смотрел на Шкляра. — Знаете, Вы бы мне лучше объяснили все!.. Поподробнее. Глядишь и... Настроение у меня сегодня хорошее, предпраздничное... Пользуйтесь моментом! Да Вы же и сами наверняка хотите выговориться.

Шкляр почувствовал, что им овладевает какая-то безумная надежда. Господи! Неужели?!.. Неужели??!!

— Вы понимаете!.. Вы понимаете!.. — задыхаясь от волнения, сбивчиво и бессвязно заговорил он, торопясь и путаясь в словах. — Я абсолютно одинок!.. Абсолютно!! Это невыносимо! Это немыслимо! Я так больше не могу!! Я не выдержу! Я с ума сойду! Или что-то страшное с собой сделаю!

— Погодите, погодите! — перебил его, его собеседник. — Как же Вы одиноки? Вас же любят! Все вокруг? Жена, дети!..

— Но я никого не люблю! — страстно зашептал Шкляр и прижал руки к груди. — Понимаете, никого! Я один! Я как какой-то жук в муравейнике! Муравьи меня, может и любят, обожают, но что у меня с ними может быть общего? У них своя жизнь, у меня своя. Мне нужны другие жуки. А где они? Я, может, единственный на земле и есть! Да не «может», а точно! — горько расхохотался он. — Я же самый-самый! Лучше никого нет.

Шкляр остановился и замолчал, глядя перед собой каким-то застывшим и остекленевшим взглядом.

— Нет, даже не так! — немного погодя снова начал он. — Я даже не жук, а муравей, выросший до размеров жука! Чудовище! Химера! Настоящему-то жуку, может, и другие жуки-то вообще не нужны. Он сам по себе. Ему и одному хорошо.

А я муравей! Просто очень большой. У меня психология муравья! Мне нужны другие! Мне нужен муравейник! А где они, другие? Где он, мой муравейник? Кругом одни пчелы. Маленькие муравьишки. Лилипутики. Да, они меня любят, восхищаются, но что мне в их любви?! Мне самому хочется любить! Хочется общаться! А с кем я могу общаться? Если я самый умный и вообще самый-рассамый! А, черт!.. — Шкляр вскочил и в волнении пробежался по комнате.

Сидящий в кресле Дед Мороз не пошевелился. Он лишь молча следил за Шкляром глазами.

— Я жену свою больше не люблю! — опустив голову, с трудом признался Шкляр. — Да-да! Я даже представить себе раньше не мог. Что такое возможно. Что я ее когда-нибудь разлюблю. А сейчас... Мне с ней неинтересно, скучно... Все, что я к ней испытываю — это только чудовищная жалость. Унизительная для нас обоих. Как к какому-то низшему существу. К какой-то несчастной собачонке. Глупой, жалкой и беспомощной. К тому же безропотной, бессловесной и привязанной ко мне до безумия. Готовой ради меня на все. Которую поэтому-то и прогнать-то нельзя. Это как ребенка обидеть. Да и как я прогоню? Я же такой честный и добрый! — Шкляр опять сардонически захохотал. — Ну, а мне-то, мне-то что делать?! — через секунду истерически закричал он. — С собачонкой всю оставшуюся жизнь жить?! Я-то не собачонка!! Я человек!

— Вы же говорили: муравей, Владислав Никифорович? — напомнил ему Дед Мороз.

— Что?.. — сбился Шкляр. — А, ну да... Вам, конечно, смешно... все это... слышать...

— Да нет-нет, продолжайте, Владислав Никифорович! — успокоил его собеседник. — Это я так... пошутил. Чтобы охладить Вас слегка. А то слишком уж эмоционально Вы все живописуете.

— А чего продолжать?.. — вяло промямлил Шкляр. — Все сказано... Хотя, знаете! — снова вдруг оживился он. — Я вот много думал, почему же так получилось? Разве это плохо: быть умным, добрым, хорошим? Чтобы все тебя любили...

— Ну, и к каким же выводам Вы пришли? — с видимым любопытством осведомился Дед Мороз.

— Нельзя СДЕЛАТЬ человека таким! В одночасье. Это все равно, что сделать воробья размером с орла. Ну, или муравья размером с жука. Ну, и что это получится? Урод какой-то. Самое несчастное существо на свете. Вот как я сейчас, — Шкляр остановился, с отвращением посмотрел на свое отражение в книжном шкафу и горестно усмехнулся. — Если бы я с детства был таким: умным, честным, талантливым — я бы сейчас в другой среде, наверное, жил. Знакомые бы у меня другие были, жена... А так...

Хотя, я же все забываю! Я же самый-распресамый! У меня и друзей-то быть не может. По определению. Но все равно! Может, они мне тогда и не нужны бы были! Я бы, может, ни в ком тогда вообще бы не нуждался!

— А любовь? — с интересом спросил Дед Мороз. — Вас же все любят! Пусть они и лилипуты. Жена, к примеру. Разве этого мало?