Евгений Водолазкин - Лавр

Следующими большими городами на пути корабля были Спалато и прекрасная Рагуза. Но поскольку ветер продолжал быть благоприятным, ни в один из них не заходили. Капитан Святого Марка доверял воде гораздо больше, чем суше, и без крайней нужды на берег не сходил.

Выйдя в Средиземное море, впервые ощутили сильную качку. Слабых нутром капитан попросил держаться ближе к бортам, потому что запах извергаемого при качке не выветривался из трюма еще очень долго. Несмотря на выход в большое море, Святой Марк старался берег из виду не терять.

У входа в гавань острова Корфу счастливо обошли песчаную отмель, о которой знают все, кто так или иначе причастен к судоходству. Остановившись в полумиле от острова, пополнили запасы пресной воды и провианта. Все это островитяне доставляли на больших барках и с криками перегружали на корабль. Арсений смотрел, как матросы носили привезенное в трюм. Помимо зелени на борт было доставлено десятка два ящиков с живыми цыплятами. И вода, и зелень пробовались на вкус лично капитаном. Цыплят он пробовал на ощупь. Выпив полкружки привезенной воды, капитан сказал:

Пресная вода совершенно безвкусна, но соленую, к моему великому сожалению, нельзя пить.

На острове Кефалония, где корабль подходил к пристани, купили трех быков на замену съеденным в пути. При попытке загнать быков в трюм один матрос был поднят быком на рога. Арсений осмотрел матроса и увидел, что, несмотря на обилие крови, рана его не тяжела. Рог быка проткнул матросу мягкие ткани ягодиц, но жизненно важных органов не задел. Из-за особенностей раны лежать в гамаке матрос больше не мог, и Арсений уложил его на большой кухонный сундук. Капитан поблагодарил Арсения и сказал матросу, что теперь ему следует больше лежать на животе. Матрос знал это, поскольку лежать иначе просто не мог, но в свою очередь поблагодарил капитана. Атмосфера поездки Арсению определенно нравилась.

Нужно сказать, что и Арсений пришелся по душе капитану. Сумев спасти Арсения от верной гибели, капитан и в дальнейшем не оставлял его своим вниманием. Однажды в свободную минуту капитан рассказал Арсению, как образуется соленая вода. Оказалось, под воздействием жарких солнечных лучей она попросту выпаривается из обычной воды в тропическом океане и оттуда распространяется течением в другие моря. Изменения, претерпеваемые водой, ярко видны на примере озера в графстве Экс недалеко от Арля. Под воздействием зимних холодов вода этого озера превращается в лед, а под влиянием летней жары естественным образом – в соль. Это доказывает, что проплыть вокруг земли невозможно, поскольку омывающий ее океан на севере замерзает, а на юге превращается в соль.

Мы плаваем, в сущности, в узком промежутке между льдом и солью, подвел итог капитан.

Арсений поблагодарил капитана за сведения. Помимо благодарности за спасение он испытывал к нему уважение как к мореплавателю, трезво оценивающему пределы своих возможностей.

На подходе к Криту капитан ознакомил присутствующих с историей похищения Зевсом Европы. Бранденбургские паломники протестовали и обвиняли капитана в легковерии. Не обращая внимания на их возражения, капитан изложил также доступные ему сведения о Минотавре, Тесее и нити Ариадны. Для большей наглядности он даже велел матросу принести клубок ниток и, петляя между мачтами и снастями, размотал его по палубе. Паломники сопровождали эти действия скептическими замечаниями. Капитан же продолжал говорить неестественно спокойным тоном, и всякому, кто хоть сколько-нибудь разбирался в людях, было ясно, что нервы его на пределе. Паломник Вильгельм, в людях не разбиравшийся, сказал:

Это всё языческие басни, и в наше время верить в них стыдно.

Не говоря ни слова, капитан сгреб паломника Вильгельма в охапку и сделал шаг по направлению к борту. Паломник Вильгельм, желая, возможно, пострадать в противостоянии язычеству, не оказал ни малейшего сопротивления. Остальные же находились в некотором отдалении от капитана и просто не имели времени прийти на помощь несчастному: расстояние от капитана с паломником в руках до борта было по сути ничтожным. Они видели Вильгельма уже летящим через борт, ибо намерения капитана были написаны у него на лице и не составляли тайны. Видели Вильгельма зависшим над морской пучиной. Видели поглощенным ею – все, включая Арсения.

Но он видел это на мгновение раньше других, и едва капитан занес паломника Вильгельма над бортом, Арсений уже стоял перед ним. Он вцепился в паломника что было сил, не давая бросить его за борт. Бой за тело Вильгельма, который по-прежнему держался как сторонний наблюдатель, оказался краток. Капитан не был кровожадным человеком, и, когда мгновенная ярость схлынула, он отпустил паломника Вильгельма. В глубине своего сердца капитан не испытывал к паломнику зла.