Евгений Водолазкин - Лавр

В церкви Святого Секунда холодно. Это холод веков, от которого присутствующим немного страшно. Самой беззащитной выглядит, конечно же, невеста. Выглядит бабочкой, залетевшей в мрачный склеп. Падре улыбается. Позади Франчески стоит толстяк Сильвио. Он дышит ей в спину. Дышит и сопит. Спиной она ощущает тепло его дыхания, и от этого приятно. Даже если оно исходит из ноздрей такого толстяка, это – дыхание жизни.

В сравнении с древностью храма толпа присутствующих кажется Франческе недоразумением. Собранием призраков, которые через мгновение растворятся и оставят храм (сколько он таких видел!) наедине с вечностью. Франческа пытается представить всех в виде скелетов. Полная церковь скелетов, один из них – в фате.

Выходя наружу, все жмурятся. Молодых осыпают мелкими монетами и зерном. Свадьба возвращается в Маньяно. На обратной дороге Франческа успевает рассказать падре свой сон. О том, как на обезглавленной шее пузырилась кровь. Как выходила толчками из перерубленной аорты.

Я думаю, что речь в данном случае идет об Амброджо Флеккиа, говорит падре. Неудивительно, что он приснился именно тебе, поскольку вы все-таки родственники. Если тебе приснится о нем что-нибудь еще, будь добра – запиши это. В сущности, об Амброджо Флеккиа у нас до сих пор очень мало фактического материала.

На деревенской площади установлены столы с угощением. Вдоль столов – доски на табуретах. На досках – покрывала. Перед обильной трапезой все в приподнятом настроении. Все радуются за молодых. Дедушка Луиджи сворачивает самокрутку, берет ее двумя пальцами и затягивается. Окаменевшие мозоли не дают его пальцам согнуться. Лицо его похоже на пемзу. Он говорит, что такой пышной свадьбы еще никогда не видел. Его слова выходят с дымом и кажутся овеянными древностью.

Вечером на столах расставляют свечи. Тени от них пляшут на охристых фасадах. За некоторыми столами свечи задувают. Их дым долго плывет в остановившемся воздухе. То и дело из-за столов встают пары и исчезают в темноте. На самом деле далеко они не уходят. Стоят, прислонившись к теплым стенам домов. Иногда возвращаются, чтобы выпить бокал вина.

Франческа встает из-за стола. Она знает, что уже не принадлежит этому миру, и чувствует себя несчастной. И не знает, какому миру принадлежит. Они празднуют, а она уже не здесь. Они пируют, а она не смогла проглотить ни кусочка. Франческа становится в дверную нишу, и вот ее уже никому не видно. Ее поглощает мрак. Это успокоение.

Кто-то проводит рукой по ее лицу. Чей-то палец движется со лба к носу, с носа на подбородок. Франческа неподвижна. Кто-то гладит ее по волосам. Она чувствует спиной холод дверной ручки и находит ее рукой. Хватается за нее изо всех сил. Ее губ касаются его губы. Выйдя из мрака ниши, он оборачивается. Это Леонардо.

На следующее утро Франческа уехала во Флоренцию и с тех пор не была в Маньяно ни разу. Окончив католическую школу для девочек, двадцати лет от роду она вышла замуж за лейтенанта Массимо Тотти. Они переехали в Рим. В 1915 году лейтенант Тотти отправился на фронт, и его убили в первом же сражении. От лейтенанта, к тому времени уже покойного, у Франчески родился сын Марчелло. Воспитывая сына, Франческа училась на физическом факультете университета и работала в обувном магазине. Иногда ей хотелось все бросить и уехать в Маньяно. Окончив университет, она получила диплом преподавателя физики. Франческа с трудом нашла себе половину ставки в одном из реальных училищ Неаполя. Денег катастрофически не хватало. Чтобы как-то удержаться на плаву Франческа возвратилась в Рим и пошла работать в морг. В морге платили неплохо. В редкие свободные минуты своих дежурств она читала Джойса. Иногда записывала свои сны об Амброджо. В конце концов она издала их под общим названием Амброджо Флеккиа и его время. На материале записанных снов Франческа среди прочего развивала в книге теорию Эйнштейна об относительности времени. В отличие от трудов гениального физика книга была написана простым, доходчивым языком и имела бешеный успех. Франческа стала богатой и знаменитой. Она ушла из морга. Купив особняк на остийском побережье, жила в нем двадцать восемь лет до самой своей смерти. В одном из последних интервью Франческу спросили, какой день из ее жизни запомнился ей больше других. Подумав, Франческа ответила:

Пожалуй, это был день свадьбы моей сестры Маргариты.

В один из дней в монастырь пришли люди от московского боярина Фрола. В браке со своей женой Агафьей боярин Фрол пребывал пятнадцать лет, но детей у них не было. И хотя посещали они многие монастыри и приглашали самых искусных врачей, чрево боярыни Агафьи не отворялось. Мало-помалу их надежда стала угасать, а с приближением года семитысячного от Сотворения мира угасло и само желание иметь ребенка, ибо жизнь его ввиду возможного конца света предполагалась короткая и безрадостная. Вот почему, когда до боярина Фрола дошла весть об удивительном целителе из Кириллова монастыря, он не обрадовался.