Андрей Шляхов - Склиф. Скорая помощь

Советуешь изменить режим жизни? Значит, не хочешь лечить, отделываясь советами и рекомендациями общего плана.

Продолжать можно до бесконечности. Ко второму году самостоятельной работы Крылов разговаривал с пациентами и их родственниками как партизан на допросе в гестапо, то есть — крайне сдержанно и с непременным обдумыванием каждого слова. И то и дело повторял: «Не уверен, время покажет».

Тут дело в разнице восприятия. Врач исходит из худшего, а пациент настроен на лучшее. Поэтому, если врач обрисовывает в разговоре некий диапазон, с предупреждением, что может быть и так, и эдак, то пациент запоминает самое благоприятное. А потом начинаются стоны и упреки: «Ну вы же не предупредили!» Очередное недовольство, порождающее жалобы.

Ну а уж если родственник пациента начинает, что называется, лезть в душу доктору (сам пациент во время обхода сделать этого попросту не успевает), то это только для того, чтобы туда нагадить. Как говорится — и к гадалке не ходи. Профессор Парфенов правильно говорил: «Врач и пациент находятся по разные стороны баррикад». Золотые слова. А еще он говорил: «Если смерть человека чему-то научила тех, кто жив, то человек умер не напрасно». Тоже очень верная мысль.

Последний конфликт в отделении был из ряда вон выходящим. Пришел к Крылову сын только что поступившего пациента и представился:

— Я, Игорь Робертович, ваш коллега, академик.

Так на памяти Крылова никто еще не представлялся. «Ваш коллега, академик». Да и молод был академик, лет тридцать пять на вид. Крылов и уточнил, интереса ради, к какой именно академии имеет честь принадлежать его собеседник — к Российской академии наук или к отраслевой Российской академии медицинских наук. Совершенно невинный вопрос вызвал бурю эмоций:

— Что вы иронизируете?! Кто вам дал право иронизировать?! Что вы себе позволяете?!

Крылов не сразу и понял, в чем дело. Оказывается «коллега» и «академик» был народным целителем и состоял в какой-то академии с заумным названием, которую сам небось и основал. Обиделся, видишь ли, «академик» на то, что Крылов, уточняя его членство, упомянул только две академии, издевку в этом уловил. Виноват ли Крылов в конфликте? Конечно — виноват, нехрена было уточнять. Поговорил бы и расстался с миром. «Академик» же не набивался в консультанты и работать к себе не звал. Чего ради понадобилось проявлять ненужное любопытство? Разбудил, называется, лихо — получил скандал в коридоре.

Относительно лиха. В лихие девяностые, конечно, конфликты с народом доставляли больше проблем, что да, то да. С выговорами проще — первый воспринимается как несчастье, второй — как досадное недоразумение, третий — как что-то странное, а после четвертого-пятого их вообще перестаешь замечать. Вырабатывается иммунитет. К пуле в голове привыкнуть сложнее, к ней иммунитет просто не успевает выработаться. А была ведь такая мода: чуть что — сразу стволом в доктора тыкать. Чтобы старался, значит, сучья морда, не саботировал и в преступную халатность не впадал. Ну и угрозы были соответствующие духу времени, чаще не жалобу написать обещали (в то, что жалобы помогают, тогда как-то не верили), а «урыть», «пришить», «замочить», «в асфальт» закатать и тому подобное. Куда всех этих криминально-травмированных и пострадавших в разборках первым делом свозили? В Склиф! Стоишь в операционной, а по ту сторону, за дверями, тебя кодла в малиновых пиджаках ждет, чтобы вознаградить по итогам. Если результат положительный, то есть «братан» будет жить, то сунут в карман несколько мятых (или не мятых) зеленых бумажек. Если результат отрицательный — лучше смыться через другой ход. Во избежание…

Однажды в приемном отделении целое взятие Кенигсберга было. Историческая реконструкция, как сейчас принято говорить. Привезла одна банда двух недобитых (то есть привезла, конечно, «Скорая помощь», а десяток добрых молодцев на черных джипах сопровождал и обеспечивал охрану), а следом, буквально по пятам, в приемное нагрянули конкуренты. Добивать. Ну и сошлись на поле брани, прямо в вестибюле. Мирные граждане, которые в это время находились там по своим скорбным делам (веселиться ходят в цирк, в Склифе обычно не до веселья), попадали на пол, да так и замерли, обделавшись, в большинстве своем, со страху. А те повытаскивали из карманов арсенал и давай палить друг в дружку. Восемь трупов, пятеро раненых к тем двоим, которых привезли первыми. Хирурги в ту смену с ног сбивались, хорошо еще, что несколько ординаторов оказалось под рукой. Вот уж руку набили ребята! Обычно ординаторы начинают с «крючков», то есть ассистируют на операции, растягивая рану, осушая ее, перевязывая легко доступные сосуды. Потом их допускают делать то, что попроще, а сложное достается им напоследок. А тогда не до разбора было — бери на стол да оперируй. И пошевеливайся — «Скорая» все везет, да везет.