Борис Васильев - Дом, который построил дед. Вам привет от бабы Леры

— Мы были на допросе. Просто — на допросе. Не пугай обреченных.

А когда привели в камеру, лязгнул засов и затихли шаги охраны, сказала:

— Допрос. Мы устали. Все — завтра. Завтра.

Легли на свой диван, упорно никому не отвечая. Сил не было, Варя так и не сняла свадебного платья, но, когда Анна обняла ее, впервые беззвучно заплакала.

— Через сутки они исправят ошибочку, — шепнула Анна. — Поплачь, но завтра будь красивой.

Утром Анна, так и не сомкнувшая всю ночь глаз, как всегда, спокойно и вежливо подняла женщин, распределила работы и велела Варе лежать. Через час принесли завтрак, но Варя так и не смогла съесть его, несмотря на настойчивые просьбы Анны. И лежала до обеда, иногда вдруг проваливаясь в сон, в дремоту, в какое-то бесчувствие. Но силы восстанавливались, в обед она нехотя начала есть, но так и не дохлебала пшенного супа с воблой.

— Старшова, к начальнику. С вещами.

— Почему? — не выдержав, почти истерически выкрикнула Анна. — Почему ее одну? Почему — днем? Света перестали бояться?

— Велено. Мое дело маленькое.

Варя, увязав малые свои пожитки, обняла Анну:

— Умирать надо красивой. Я запомнила твои слова.

Низко всем поклонилась и вышла в коридор. Там никого не было, и, пока охранник запирал двери камеры, Варя поднялась по лестнице и остановилась, зажмурившись от солнечного света. Наружный часовой, с удивлением поглядев на ее грязное, кое-как застегнутое булавкой свадебное платье, равнодушно отвернулся, а догнавший охранник сказал:

— В контору. Видишь дворницкий домик?

Варя пересекла двор, направляясь к конторе. У ворот стояли двое с винтовками, но и они, мельком глянув, ни о чем не спросили. Варя отметила это равнодушно, потому что непрестанно думала об одном: почему ее вызвали днем, почему — одну и что ее ожидает в конторе. Ничего хорошего ее ожидать не могло, и поэтому она почти спокойно распахнула дверь и шагнула в комнату. Там сидели двое мужчин. Тот, который сидел лицом к ней, встал, а другой, странно рванувшись, бросился навстречу.

— Варенька!

— Федос Платонович… Федя!..

Очнулась Варя на диване. Рядом на коленях стоял Минин, держа в руке кружку. Он положил мокрый платок на грудь, прыскал из кружки водой, и от всего этого она, наверно, и пришла в себя.

— Леонид Старшов жив. Жив, ты слышишь? Он — в госпитале с легкой контузией…

— Федя… — Варя заревела отчаянно, в голос, с надрывным бабьим воем. — Жив! Жив! И я — жива. И ты здесь.

— Поплачь, — Минин полоснул взглядом по стоявшему в растерянности начальнику. — Все торопитесь?

— Извиняюсь, товарищ, Минин. И вы, товарищ Старшова. Сигнал был: ответственный по дому дал уличающие показания…

— Извозчика к воротам. Быстро!

Начальник беспомощно развел руками и вышел.

— Я в Москву ездил. О Леониде узнавать. Я же просил парнишку на словах передать, что окончательно узнаю в Москве и сообщу, — сбивчиво говорил Федос Платонович, отирая ее лицо влажным платком. — А там повезло. В Управлении по учету бывших офицеров — я же уверен был, что с нами он, что на Дон к Каледину не удрал! — нашли в конце концов: он почему-то за флотом числился. Так что ты теперь — жена красного командира, я и документ на тебя получил.

— Федя, — Варя села. — А ведь меня этой ночью…

— Спешили доложить, что заговор раскрыли, сволочи, — Минин вздохнул. — Извини, Варенька. Странное у тебя платье.

— Свадебное, — горько улыбнулась Варвара.

— А другое есть? Переоденься, я отвернусь. И поедем отсюда поскорее.

Он отошел к окну. Варя переоделась, спросила вдруг:

— А что будет с Анной Вонвонлярской?

— Честно скажу, с тобой проще. Не любит чека отпускать, ох как не любит! Но я постараюсь.

— Она мне жизнь спасла.

— Мне тоже. Я не даю пустых обещаний, но сделаю все, что смогу. Пролетка подъехала. Ты готова?

Сели в пролетку. Извозчик спросил, куда прикажут, а Минин сказал Варваре:

— В доме отца тебе жить нельзя. Заедем, соберешь вещи, а жить будешь со мной на Покровке. Мне там домишко выделили. Отдохнешь…

— Нет, — тихо сказала она.

— Почему же? Там безопасно, а отдохнуть необходимо. Дня через три отвезу в Княжое.

— Анну тебе не спасти, это я поняла. Значит, я теперь ее крест должна нести. Обязана нести, Федя. От Покровки до госпиталя — рукой подать, и ты устроишь меня милосердной сестрой к самым тяжелым больным. И еще. К Кучновым зайди сам. Отобрать мои вещи Фотишна поможет.

— Правильно, — сказал Минин. — Трогай. Налево, на Кадетскую…