Алексей Иванов - Географ глобус пропил

– А говорила – если засечешь, то всех повесишь, город взорвешь… – разочарованно напомнил Служкин.

– Мало ли что я говорила… Давай еще вмажем.

Они еще вмазали. Закатное пылание в окнах тускнело, и Служкин уже мог хорошенько рассмотреть Веткино лицо – грубо-красивое, чувственное, беспокойное.

– Ладно, не грусти, Витька, – сказала ему Ветка. – Я знаю, что ты в той же заднице, где и я. Фигня. Выживем, не сдохнем.

– В смысле?… – не понял Служкин. – Про задницу-то поподробнее…

– Ну, что Надя спит с Будкиным.

– А ты откуда узнала? – удивился Служкин.

– Колесников сказал. А ему Рунева растрепалась.

– Надо обо всем этом в газете корреспонденцию тиснуть, – заметил Служкин. – А то вдруг еще не все слыхали.

– Не понимаю, чего Надя в Будкине могла найти? – Ветка пожала плечами. – Будкин как Будкин, ничего особенного.

– Чего все бабы в нем находят, то и она нашла.

– А чего все в нем находят? Я тоже с ним переспала – все равно ни фига не прорубила.

– Ты-то когда умудрилась? – грустно удивился Служкин.

– Да уж не помню когда… Ты же сам рассказывал, как все бабы на него кидаются. Вот я и заинтересовалась. Пошла к нему в гости да потрахалась. И ни черта не допетрила, чего в нем такого.

– Что-то я не слышал раньше этой дивной истории…

– Да все забывала тебе рассказать, – отмахнулась Ветка.

– Жаль, что вспомнила.

– Не переживай. Дело житейское, как говорил Карлсон. Подумаешь, жена изменила, подумаешь, муж. Не война все-таки. Останутся – хорошо, а уйдут – фиг с ними. Я тогда за тебя замуж выйду. У меня Колесников еще семь раз слезами умоется. Я ему такие рога приделаю – в автобус не влезет. И ты тоже отомсти Наде. Пусть знает, выдра, что на ней свет клином не сошелся.

– Да не хочу я мстить, Ветка, – поморщился Служкин. – Я и не считаю, что она по отношению ко мне непорядочно поступила…

– Уж передо мной, Витька, не изображай из себя апостола, – скептически заметила Ветка. – Я-то знаю, какой ты самолюбивый. Ты, конечно, дурак: у себя под носом не разглядел, как они спелись. Но уж если лопухнулся, то отыграйся вволю, а не корчи благородного. И нечего стесняться, что любовницы пока не нашел. У меня тоже любовника сроду не было – так, уроды какие-то… Любовницу найти, наверное, потруднее, чем жену. Искать надо, а не философствовать.

– Ох, Ветка, как бы тебе объяснить… – вздохнул пьяный Служкин, стряхивая пепел себе в чашку. – Ты думаешь, у меня все так получается, потому что я не могу по-другому?… Нет. Я просто хочу жить как святой.

– Это что ж, не трахаться ни с кем? – напрямик спросила Ветка.

– Нет, не то… – с досадой сказал Служкин.

– Так святые же не трахались.

– Дура. Не трахались монахи, а не все святые были монахами. Я и имею в виду такого святого. Так сказать, современного, в миру… Я для себя так определяю святость: это когда ты никому не являешься залогом счастья и когда тебе никто не является залогом счастья, но чтобы ты любил людей и люди тебя любили тоже. Совершенная любовь, понимаешь? Совершенная любовь изгоняет страх. Библия.

– Опять твои заморочки!… – Ветка потрясла кудрями. – Чокнутый ты, Витька. Все у тебя через задницу, не по-людски. Ты мне лучше скажи популярно: мы с тобой идем или что?

– Куда идем? – спросил Служкин, разливая водку.

– Куда-куда! В постельку. Трахаться.

– Нет, Ветка, – печально сказал Служкин. – Нехорошо это.

– Надю жалко, да? Или святость мешает?

– Дважды дура ты, – обиделся Служкин. – Ничего не понимаешь.

– А чего я должна понимать?

– Я, Ветка, тут в девочку влюбился, – смущенно признался Служкин.

– Вот, здрасте! – изумилась Ветка. – В какую?

– В ученицу свою.

– Прямо так, ни с того ни с сего и – бац!

– Ну почему же… Она мне давно нравилась, но я как-то не определял своего отношения к ней. А недавно она вдруг попросилась со мной в поход – ну, я и понял. Это только в кино: увидел – и любовь до гроба. А на самом деле все незаметно происходит. По порядку. Прозаично.

– И ты ее в любовницы взять решил?

– Господь с тобой! – испугался Служкин. – Она же маленькая! Ей всего четырнадцать лет! Я же ее вдвое старше!

– Ну и что? У нее, что ли, еще ничего не прорезалось, или у тебя, что ли, уже отсохло?

У Служкина чуть искры из ушей не посыпались.

– Ветка, я тебя укушу! – скрипя зубами, предупредил он.

– Подумаешь, в девочку влюбился! – Ветка пренебрежительно махнула сигаретой. – Что, твоя девочка окочурится, если ты с кем-нибудь потрахаешься? Тоже мне, нашел повод для воздержания!