Юлия Широкова - Записки русской гейши

— Можешь мне оставить.

— Но я хочу, продолжить свой род!

— У тебя было более полувека для осуществления этой цели.

— Но не было денег! И любимой женщины тоже не было, а теперь у меня есть и то, и другое… Я думал, каждая женщина мечтает о ребёнке, разве ты, нет? Представь, как ты будешь счастлива!

— Представила бы, да воображения не хватает.

Официантка приносит напитки — вино для меня и колу для старой сволочи.

— Давай, выпьем за нашего малыша? — предлагает он, поднимая бокал. Я беру свой и пригубляю, не чокаясь, потом, не спеша, ставлю его на стол и говорю:

— Вынуждена тебя разочаровать — детей в магазинах не продают. Кто-то тебя не верно проинформировал.

Он хихикает, оценив шутку, его поросячьи глазки увлажняются и блестят.

— Я знаю, чтобы женщина забеременела, нужно заниматься сексом, но если ты даже думать не хочешь об этом… — он глядит на меня вопросительно и с надеждой. Я придаю лицу скорбное, но бескомпромиссное выражение. Старая сволочь вздыхает и продолжает:

— Тогда можно попробовать другой способ — искусственное оплодотворение.

Я смотрю на него и думаю: ”Никогда, ни за какие деньги, я не соглашусь родить ребёнка от такого, как ты”. А вслух произношу:

— Это слишком сложно…

Официантка подаёт карпаччо и чесночный хлеб. Старая сволочь, как всегда, экономит на закусках, поэтому продолжает пить колу и что-то говорить. Я беру вилку, цепляю тонкий ломтик лосося и понимаю, что не могу есть. Меня тошнит.

Абсурд! Как так вышло, что я сижу здесь с этим вот человеком? И почему я слушаю, как он планирует, засунуть в меня свою вонючую сперму, чтобы я родила ещё одного такого же урода, как он, который будет держаться за жизнь с живучестью клопа, никогда не думая и не переживая о том, что он всего лишь ничтожный, ни кому не нужный паразит? И главное, почему он говорит об этом так, будто уверен, что я соглашусь?

Я молчу, а он говорит всё с большим энтузиазмом и настойчивостью, когда он произносит, что я его жена и потому просто обязана родить ему ребёнка, я встаю из-за стола и иду в туалет. Сидя на крышке унитаза, пытаюсь дозвониться до Кости — занято. Вымыв руки, возвращаюсь за столик. Говорю старой сволочи, что по поводу ребёнка я подумаю. А ещё говорю, что хочу на месяц съездить домой, повидаться с мамой. Что-то соскучилась.

Официантка приносит пасту для меня и пиццу для старой сволочи. Я уже выпила две рюмки вина, и чувствую, как ко мне возвращается аппетит.

Я почему-то люблю в ресторанах (особенно в самых пафосных) вспоминать, что я тоже когда-то работала официанткой. Всего три месяца. Никогда не хотела бы снова вернуться в то время: бутылки не открываются, шампанское проливается, матёрые официанты орут и ругаются матом — моя молодость и робость, будто провоцируют их на грубость. Мне дают обслуживать только те столики, за которые садятся не молодые, одинокие женщины или самые опасные бандиты… Но, как и позднее их японские коллеги якудзы, они меня не обижали, я больше боялась бездомных собак, которые стаями бегали по улицам в четыре часа утра, когда я возвращалась после работы домой на болящих от многочасового стояния ногах. Зато, благодаря щедрым чаевым, которые я иногда получала, я смогла накопить не много денег и купить билет до Москвы…

Самое тяжёлое — первые два часа в Москве, во время которых я с большой сумкой в руках ездила на метро, спрашивая — как мне попасть на станцию “Отрадное”? Там находилась школа манекенщиц и фотомоделей, в которую я собралась поступить. Я не знала, что для того чтобы отыскать нужную станцию, надо купить карту метро и смотреть на висящие таблички с названиями станций. Смешно, но я не умела пользоваться метро! То ли кто-то мне подсказал, то ли я сама догадалась (кажется, сама, потому что все у кого я спрашивала, как проехать к станции “Отрадное”, воспринимали меня и мой вопрос, как недоразумение), но на станцию эту я, в конце концов, приехала. Отдала половину, имевшихся у меня денег за обучение в пресловутой школе манекенщиц и фотомоделей (на следующий день мне предложили бесплатно учиться в школе при агентстве моделей, но деньги вернуть не удалось) и получила направление в гостиницу “Турист”, где отдала оставшиеся деньги за неделю проживания…

Самое страшное — однажды, возле гостиницы, средь бела дня, ко мне подошли двое темноволосых парней. Один из них, крепко взяв меня за руку возле локтя, сказал, что он и его друг приехали из Чечни и ещё вчера заметили меня. “Ты знаешь, как у нас там с женщинами?”