Михаил Елизаров - Pasternak

— Не стреляй, — крикнул Льнов, — мы спускаемся! — И, выставив руку с секирой, бросился по лестнице.

Стены и низкий потолок были заляпаны мозгом и кровью. Последний враг покачивался уже от смертной неуверенности, куда падать. Удар секиры повалил труп.

— Держи священника! А я за Лехой! — Льнов вытащил пистолет и побежал по узкой лестнице наверх, где, судя по ругани, еще живой, дрался Нечаев.

За эти полминуты в здание набилось больше полусотни. Безнадежно отрезанный от подвала, отбиваясь лопатой и кистенем, в брызжущем кровью круге находился Нечаев. Его ловкость и выносливость позволяли ему уберечь себя, но количество врагов неумолимо выдавливало его наружу, к выходу. Он отчаянно кружился на месте, весь покрытый, как новорожденный, красной слизью.

Льнов кинулся на врагов. В несколько взмахов он почти приблизился к Нечаеву. Тот увидел Льнова: «Я сейчас!» — и попытался пробиться к нему. На Леху напали сзади, он вскрикнул и развернулся для ответного удара, сверкнула его лопата, врубаясь в чью-то грудину, взмах кистеня раздробил висок, с корнем вырывая у нелюдя глаз.

— Держись! — Льнов, не щадя патронов, продвигался к Нечаеву.

Пистолет умолк. Привалившись к стене, Льнов сменил обойму. Этих секунд хватило, чтобы неожиданно подступившие с боков противники отнесли сражающийся в центре клубок с Нечаевым к обвалившемуся дверному проему. Разбивая поганые воющие рыла, наседающие отовсюду, Льнов уже не видел самого Нечаева. Несколько раз взметнулась бурая от крови лопата. Потом он услышал: «Уходи, Льнов!» Снаружи колыхнулась человеческая масса, и голос Нечаева затих навсегда.

Вражеский поток, усиленный черными иеговистами, похожими из-за своих распятий-столбиков на загробных тренеров, двинулся на Льнова. Он побежал к подвальным дверям. Любченев ждал его. Свистнула тетива, опрокидывая последним зарядом несколько самых прытких фигур. Льнов захлопнул дверь, погружаясь в темноту. Клацнул засов. С другой стороны в дверь сразу глухо застучали.

Вспыхнул фонарик. Льнов обшарил светом стены коридоров.

— Что с церковником? — Льнов положил на пол секиру и повернулся к Любченеву.

— Наверное, сознание потерял. А где Леша?

— Умер… — боль в голове заставила Льнова умолкнуть. Усилием воли он пытался побороть дурманящую пульсацию.

— Мы тоже скоро умрем? — спросил Любченев.

— Не болтай. Выберемся.

Льнов направил луч на дверь, дрожащую от внешних ударов как мембрана.

— С ней они дольше провозятся. Здесь бетон, из него не так скоро крепления вышибешь.

Он подсел к священнику, приподнял его голову и стал осторожно похлопывать по щекам:

— Давай, очнись. Некогда умирать.

Цыбашев глубоко вздохнул. Потом сказал:

— Включи свет, Алексей.

— Нет уже Лехи… — сказал Льнов.

— Темно очень, — повторил Цыбашев.

— Я проверял. Выключатель не работает… — Льнов почувствовал, как боль докатилась до висков, чуть коснулась их и отпустила.

— Нет, он исправен, — Цыбашев пришел в себя. — Это когда мы тебя ждали, то провода отсоединили. Попроси Алексея.

— Я сам. Покажи только, где…

— Ты не найдешь… Помоги, — священник протянул руку.

Льнов поднял его с пола. Опираясь на плечо Льнова, Цыбашев подошел к стене.

— Здесь посвети.

Луч выхватил в небольшом углублении комок проводов. Цыбашев соединил невидимые контакты, треснула искра, и под потолком зажглась неоновая лампа.

Цыбашев устало сполз на пол:

— Значит, погиб Леха…

— Да. Говоря вашими словами, принял мученическую кончину. Настоящий боец был… — Льнов перевел взгляд на дверь. — Вот что, я тут этажом ниже книги видел. Попробуем ими баррикадировать. Вставай, Любченев.

В пятнадцать минут они замуровали размокшими упаковками дверь и половину лестницы — толчки сделались намного глуше.

Только тогда Льнов позволил себе отдохнуть. Рядом опустился и притихший Любченев. Священник все это время что-то бормотал, как в забытьи.

— Послушай, — обратился к нему Льнов, — ведь у твоей церкви тоже есть своя магия. Я не знаю, ну святая вода там или крест… Делай что-нибудь! Потому что у меня в обойме только одиннадцать патронов…

— А у меня уже ни одной пули к рогатке, — отозвался Любченев, запустив руку в карман.

— Нет магии, — прошептал Цыбашев, — только вера…

— Но у вас же изгоняют бесов! Мне, что ли, тебя учить?! Прочти молитву. Осени крестом!

— Ты же видел их. Они его не боятся. У половины на шеях кресты. Да и мне не дано изгонять демонов. Даже не все святые имели этот дар…