Дуглас Кеннеди - Карьера

— Нелегко? — переспросил я, — Джерри, ты просишь меня заняться самой сложной работой, какую только можно вообразить! Тем более, что у фонда «Эскалибур» мало успешных проектов, за нами не стоит никаких громких имен. Если бы я мог хотя бы намекнуть, что стартовый толчок фонду дал мистер Баллентайн…

— Ты же понимаешь, что это невозможно. Должен взять с тебя слово, что никогда не упомянешь имени шефа в связи с…

— Джерри, я все понял. Джек Баллентайн не имеет к «Эскалибуру» ровным счетом никакого отношения. Просто хотел сказать, что собираюсь работать на тебя качественно. Я намерен… нет, мне необходимо добиться успеха. Но если начистоту, то меня до смерти пугает перспектива обзванивать компьютерные фирмы без предварительной договоренности, чтобы разузнать, каковы наши возможности для капиталовложений…

— Я понял тебя… ясно, куда клонишь. Хочешь сделать работу качественно. Мы — тоже. Никто не ждет, что ты окажешься чудо-работником и к концу следующей недели откроешь новый «Нетскейп». Понятно, что сбор информации происходит постепенно. Но очевидно и то, что как только ты отыщешь подходящий для инвестиций объект, с тобой пребудет сила. Окажешься на коне. И можешь поверить: «Эскалибур» задуман как поистине долгосрочный проект. Что же до нас с мистером Баллентайном, на изучение бизнеса и подписание первого серьезного инвестиционного контракта тебе отводится полгода. А пока можешь не беспокоиться о минимальной зарплате, то есть тысяча сто пятьдесят долларов в неделю, бесплатное жилье в моих апартаментах тоже гарантировано. По-моему, неплохое предложение, а?

Ну что тут можно было возразить?

И я пустился во все тяжкие. Вернувшись из «Кинко» в контору, позвонил в офис «Джавоник Пейнт» на Семьдесят второй Западной стрит и заказал три галлона водоэмульсионной краски, полгаллона белой масляной, валик, подставку, две кисти, банку терпентина и костюм маляра. Когда спросили, какой кредиткой буду рассчитываться, убедил принять наличные при доставке.

В четыре часа дня привезли краску. Была пятница, и поскольку я рассчитывал вступить в выкрашенный офис к понедельнику то позвонил Джерри, рассказал о малярных работах и попросил ключ от здания на выходные.

В субботу приехал на работу в восемь утра, а уехал — в десять вечера. В воскресенье проработал тринадцать часов, и когда я покидал помещение, крошечная комнатка казалась в два раза просторней благодаря свежей краске.

На утро привезли новый стол и кресло, вместе с прочим оборудованием от «Комп Ю-Эс-Эй», и внезапно кабинет показался изысканно-миниатюрным предприятием.

И я принялся за дело. Изучив адресную книжку, совершил около трех дюжин звонков многочисленным знакомым во всевозможных компьютерных фирмах по всей стране.

Что ни звонок — неудача. Знакомые либо оказывались «на встрече», либо «уехали из города», либо «не могли подойти к телефону сейчас».

Чтобы не отчаяться, запустил свой компьютер от «Ай-Би-Эм», вышел в Интернет, через «Яху» отправил запрос об отечественных компьютерных фирмах.

Как ни странно, в результатах поиска оказались данные более чем о двенадцати с половиной тысячах предприятий.

В течение следующих трех дней я систематично работал с выданным списком, сузив крут поиска примерно до шестисот фирм, представлявших потенциальный интерес.

Еще три дня ушло на обзвон компаний, выяснение имен руководителей отдела исследований и разработок.

Справившись с новым заданием, я в течение следующих двух дней разослал около шестисот буклетов. К каждому прилагалось ознакомительное письмо на новом бланке фонда «Эскалибур», где я представлял себя и организацию, сообщал получателю о нашем поиске перспективных предприятий в области инфотехнологий и обещал: вскоре перезвоню, чтобы договориться о личной встрече.

Медленная, кропотливая работа — но по крайней мере дает ощущение завершенности. Однако занятие вовсе не возымело желаемого эффекта: мысли о Лиззи так и не пропали. По прежнему жутко скучал.

С тех пор, как жена улетела обратно на свое побережье, прошло почти две недели, и каждый день я звонил ей в Лос-Анджелес — и на работу, и в номер отеля, где остановилась любимая.

Но Лиззи не отвечала на звонки. Сперва секретарша, Джулиет, повторяла одно и то же, и всякий раз Лиззи оказывалась на переговорах. После того, как прошло несколько дней, в течение которых пришлось выслушивать вранье о «занятности», секретарша наконец-то внесла ясность: со мной жена разговаривать не желает и не отвечает на звонки в номер, чтобы случайно не нарваться на меня.