Дуглас Кеннеди - Карьера

Я представлял себе морг по сценам из полицейских фильмов. Помещение с холодильниками, целая стена в блестящих металлических дверцах. Какой-нибудь работник с лицом Питера Лорра вытянет одну из ячеек мертвецкой. Когда потянет за рукоятку и вытащит ящик с закутанным в белую простыню телом, в лицо пахнет холодом. А потом, предварительно осведомившись, готов ли я, служитель медленно приподнимет простыню…

Но Хартфордское отделение судебно-медицинской экспертизы облагородило процедуру опознания. Нас провели в помещение, напоминающее салон: синий диван, пара кресел, на маленьком столике — видеомонитор (экран задрапирован белой тканью). Сотрудник, представившийся доктором Левоном, сообщает: именно он проводил вскрытие Айвана. Спрашивает, есть ли у меня вопросы, прежде чем приступить к опознанию. Качаю головой.

Доктор подходит к экрану, у меня в голове бьется мысль:

«Похоже на семинар по продажам, сейчас человек в белом халате для пущей убедительности воспользуется аудиовизуальными материалами…»

Левон просит меня присесть. Устраиваюсь в кресле, смотрю на экран.

— Вы готовы? — спрашивает доктор. Киваю. Ткань поднимается. Изображение уже передается. Я смотрю в пепельно-серое лицо Айвана Долински.

Съемочный ракурс выбрали тщательно. Резкое освещение придает иссиня-серой коже Айвана призрачный отблеск. В отличие от моего покойного отца, жертвы рака, после смерти походившего на одну из высушенных голов амазонских индейцев, лицо Айвана не обезображено ни углекислотой, ни смертоносным коктейлем на основе валиума.

Долински кажется спокойным, изможденное, осунувшееся лицо наконец-то освободилось от груза бесчисленных страданий, изводивших Айвана в последние годы.

Я почувствовал, как снова едва не разрыдался. Мы ведь так старательно строим планы на жизнь, верно? Точно дети, последовательно ставим один кубик на другой. Работа, дом, семья, покупное барахло; мы складываем башню кубик за кубиком, надеясь, что постройка выстоит, что она надежная. Но если взрослая жизнь и учит чему-нибудь, то только одному: нет ничего постоянного, прочного, неизменного. Чтобы вся постройка обрушилась тебе на голову, не нужно даже ждать катастрофы. Достаточно просто толчка…

Доктор Левон спрашивает:

— Вы узнаете Айвана Долински?

Киваю. И хочу добавить: «Знаете подлинную причину смерти? Неспособность закрыть сделку. Вот что убило Айвана. Выполненные продажи — вот эталон, которым тот мерил собственную значимость. После смерти Нэнси и развода с женой Долински держался только благодаря способности продавать. Торговля была для него ремеслом, искусством, спасением. Пока Айван не лишился и последнего, что оставалось… Да и то… быть может, утрата была предопределена заранее». Катастрофа для столь непредсказуемого дела, правда? Айван оказался заложником обстоятельств. Как и все мы.

Доктор вновь сверился с записями и задал несколько общих вопросов. После чего сообщил: тело подготовят к отправке в похоронное бюро к девяти часам завтрашнего утра. Знаю ли я, кому следует отослать останки мистера Долински?

Отвечаю, что, насколько мне известно, покойный не имел семьи, за исключением бывшей жены, ныне проживающей, если не ошибаюсь, где-то поблизости от Неаполя, штат Флорида.

— Не могли бы вы связаться с ней и узнать, какие приготовления, по ее мнению, требуются? — спрашивает доктор.

— Позвоним из моего офиса, — заверяет детектив и тут же резко осведомляется: — Ну как, док, закончили?

— Э-э… ну, да, — мнется тот и протягивает планшетку с бумагами для официального опознания на подпись. Затем нажимает кнопку на пульте, Айван Долински растворяется в темноте.

По пути на бывшую работу Айвана детектив Кастер спрашивает:

— Заедем в квартиру?

— Странновато, верно? По телевизору…

— Да, — женщина закурила, — кажется, вот-вот пустят рекламу: «Мы вернемся к телу после короткой рекламной паузы…»

Последний приют Айвана оказался квартиркой с единственной спальней в похожем на мотель строении шестидесятых, расположенном на грязных задворках Вест-Харворда, на освещенной с обеих сторон фонарями улице. Детектив Кастер, предварительно получив от домовладельца ключ, открыла дверь. Не считая пары костюмов и рубашек в шкафу, единственным, что говорило о личности владельца этой халупы, было с полудюжины фотографий Нэнси в рамках, расставленных по всей квартире так, чтобы покойный хозяин видел лицо погибшей дочери всегда.