Дуглас Кеннеди - Карьера

Наконец показались полицейские. Меня отправили в город в патрульной машине. В участке составили протокол с обвинением в нападении. Кроме того, позволили сделать один телефонный звонок. Слава богу, Лиззи оказалась на месте. После рассказа о том, где я (и как сюда попал), жена попросту потеряла дар речи. Но в участок приехала меньше, чем за полчаса. Вошла в «обезьянник», где меня держали, обняла и сообщила, что адвокат уже едет.

Офицер, оформлявший протокол, говорил по телефону. Положив трубку, повернулся к нам и сказал:

— Забудьте про адвоката. Для вас есть новости, приятные во всех смыслах. Потерпевший в порядке. Побит, лишился переднего зуба, но внутренних травм нет, просто отшибли пару ребер. В общем, адвокат сказал: обвинение против вас выдвигать не станут. Думаю, парень, можешь двигать отсюда.

Лиззи помогла мне подняться на ноги, а коп добавил:

— Бесплатный совет. Когда в следующий раз захочешь навалять какому-нибудь гаду, то не будь идиотом, не бей сжатым кулаком…

И тут в голове у меня помутилось. Очнулся я, лежа на больничной каталке, в реанимации. Рядом стоял врач в белом халате. С рентгеновским снимком в руке.

— С возвращением, — поздравил он. — Хотите увидеть, что сделали со своей рукой?

Врач поднес к моему лицу снимок и указал на тонкие кости нескольких пальцев. Приспосабливаясь к больничному свету, мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть изображение.

— Вы повредили четвертые фаланги на указательном, среднем и безымянном пальцах. Впервые вижу кости в подобном состоянии. Наверняка били сжатым кулаком…

— Скажите, перелом серьезен, доктор… э-э…

— Хардинг. Джефф Хардинг. Практикующий ортопедтравматолог. Будь вы гастролирующим пианистом — карьере пришел бы конец. В вашем случае придется лишь походить два — два с половиной месяца с эластичной перевязью.

Больницу я покинул через час. Сидя в такси, по дороге в город, сказал Лиззи:

— Теперь уже никто, никогда не захочет дать мне работу!

— Нед, пожалуйста! Ты — в шоке, тебя накачали болеутоляющим, так что последствия кажутся страшноватыми… но всё образуется.

Лиззи оказалась права. Таблетки действовали так сильно, что выходные пронеслись, будто в тумане. В редкие моменты прояснения я громогласно сетовал о загубленной карьере. Лиззи приходилось утешать и заверять меня: все образуется. Так что вечером в воскресенье я даже смог ответить на пару телефонных звонков. Первым позвонил Фил Сирио:

— Босс, я знаю, ты сейчас дома, на поправке, но тут прошел слух о том, что ты сделал, и я хочу сказать: ты — просто красавчик!

— Спасибо, Фил.

— Конечно, не надо было бить сжатым…

— Знаю, знаю. Как ты после перемен?

— Ну, на нервах малость, конечно. Тем более при таких делах с нашими бонусами… Я в пролете на четырнадцать тысяч.

— Ух ты…

— Всем досталось. Не мне одному.

— Так что будешь делать?

— Фигаро здесь, Фигаро там… Есть друзья. Прорвусь. А ты, босс?

— Не знаю. После недавних событий, наверное, могу рассчитывать только на должность вышибалы.

— Еще устроишься, босс! Не паникуй. И помни: когда метелил козла-Клауса, то бил его за всех нас. Так что Фил — твой должник. Будет проблема — обращайся. Ясно?

— Фил, ты молодчага.

— До скорого, босс.

Потом позвонила Дебби Суарес. И, как обычно, тараторила так, будто наглоталась амфитаминов:

— Должна вам сказать, просто не могу молчать: для меня просто праздник настал, когда вы его отколошматили! Мистер Аллен, вы для меня — герой. Я, конечно, знаю, у вас сломана рука, но ведь удовольствие того стоило, верно?

— Не уверен, Дебби.

— Понимаю, о чем вы думаете, но теперь работодатели должны в драку за вас лезть. В общем, вы — классный!

Чтобы сменить тему разговора, я спросил Дебби, как она собирается решать материальные проблемы.

— Есть хорошая новость, босс, вы обрадуетесь: позвонила парню из «Фейбер Академи», который занимается деньгами, в пятницу, как только узнала. Вся такая расстроенная, говорю, что не получится доплатить обещанные четыре пятьсот к концу января. И знаете, что тот ответил? Сказал, мой шеф написал письмо на официальном бланке компании, с гарантией выплаты, так что фирме придется раскошелиться!

Впервые за целый день удается изобразить вялую улыбку.

— Как я уже говорила на вечеринке, — добавила девушка, — я перед вами в большом долгу.

— Не пропадай. Дебби.

На следующее утро, в понедельник, на Манхэттен вновь обрушился густой снегопад. Лиззи пришлось отправляться на работу, а я, лежа в постели, молча наблюдал, как одевается любимая. И вот тогда осенило: она — в деловом костюме, я — в пижаме. У Лиззи есть будущее, а у меня — нет.