Алексей Самойлов: Я – книга

Я удивилась реакции соседа — обычно он выглядел не живее истукана.

— Между прочим, — надев маску спокойствия, заметил Сад Вечности, — Учение Храма только что произнёс самое древнее проклятие Книжного рода. Оно древнее, чем тишина и пространство, бесконечнее, чем река времени, и правдивее, чем пятнадцать тысяч китайских иероглифов!

— А мне плевать на все ваши проклятия! — заявила я, вспоминая лысеющего навыпуск, — меня люди не слышат!

После этого пассажа оба соседа объявили мне трёхдневный бойкот, игнорируя моё нытьё и слёзы. Если от Учения Храма я ожидала получить такую горькую пилюлю вместо утреннего кофе в постель, то вот Сад Вечности, с которым мы почти подружились, очень сильно расстроил. До того расстроил, что я, совсем юная и гиперчувствительная по натуре, впала в детскую депрессию.

Конечно, я много ревела, грызла полку, много копошилась и накручивала себя. Моё прошлое было туманным и непонятным, а будущее — безутешным и мрачным. Что, если меня и через месяц, и через год не купят? Что, если меня никто никогда не прочитает? Неужели я так и буду вечно гнить на противной полке этого дурацкого Книжного Магазина, гори он вместе со всеми покупателями фиолетовым пламенем!? В результате я не испытаю никаких новых ощущений… не случится чуда, и я никогда не попаду в человеческие руки… а уж про Библиотеку вообще забудь, глупая Книжулька… и превращусь я во флегматичного меланхолика по имени Учение Храма, который на самом деле зануда, пофигист и лузер.

И даже когда меня впервые в жизни полистали, депрессия не прошла. Ну, полистали, подумаешь? С кем не бывает? Это ведь не Судьба. Я даже не обратила внимания на человека, который это сделал. Я даже не захотела почувствовать тепло бережно держащих меня рук и нежность любознательного взгляда. Полистал он меня и поставил на место. Даже не полетала… а ведь я помнила, как забавно и необыкновенно — летать. И как больно и нелепо — приземляться.

Сад Вечности сжалился надо мной и начал разговаривать, но теперь я его не слышала. Он предложил покричать со мной хором на весь Магазин, но мне не нужна была его жалость. Его уже трижды листали, пока я задыхалась от безнадёги. Многие Книги покупали — я видела, как их брали и уносили. Я пару раз крикнула им, пыталась спросить: что они чувствуют? Но, похоже, Книги в предвкушении покупки теряли дар слуха.

И поняла я это спустя две недели и четыре дня после рождения.

Рядом со мной появилась длинноволосая девушка в розовой кофточке и с воздушным шариком в руках, на котором было написано его имя: «Smile». Я увидела её, как только она взяла меня с полки и начала листать. За это время я успела попрощаться с Учением Храма, который почему-то не хмыкал, а улыбался — может, впервые в жизни. Затем мне пожелал удачи Сад Вечности и жестами произнёс что-то про молодость и ранимость. А девушка закрыла меня и прижала к своей груди.

Господи, Типограф ты мой!!! Мою депрессию как ветром сдуло… Такого блаженства я не испытывала… давно?!..

Но как я могла помнить о нём, если это был первый опыт в моей жизни?

И я даже не заметила, что ко мне прижимается ещё одна Книга. И мы летим с ней вместе, и она тоже трепещет и молчит…

Мы подлетели к кассе. Девушка в розовом шарике с кофточкой на голове… Типограф родной, что я несу? От волнения… от волнения… я уже улыбаюсь, я совсем не плачу. Я счастлива…

— Двести семьдесят рублей сорок копеек, — говорит силуэт кассира.

Вижу, как кофточка в розовой девушке роется в своём кошелёчке… выскребает оттуда всю мелочь…

— Мне не хватает.

Розовость плачет. Или мне это кажется?

— Возьмите одну Книгу, а вторую оставьте, — советует силуэт кассира.

— Хорошо, — соглашается шарик.

И я опять лечу. Я даже не успела узнать, как зовут ту Книгу, которую выбрали вместо меня. Может, когда-нибудь я узнаю это — сейчас ещё рано, я ещё совсем маленькая и наивная дура…

Летать — это приятно, это восхитительно, если не знать, куда ты летишь.

Девушка поставила меня обратно на полку. Но она не запомнила, с какой полки меня брала, и поэтому воткнула меня, не глядя, между двумя незнакомками.

Я переселилась этажом ниже в полку напротив той, где жила до этого.

Что ж, с новосельем, самая последняя неудачница по имени Безусловная Любовь! Добро пожаловать в сплин! Здравствуй, лиловая депрессия! Печатный станок вас всех раздери, сволочные люди!!!

Новые соседи, даже не успев со мной познакомиться, сразу же надоели вопросами. Пришёл черёд держать ответ, чего я до этого момента старательно избегала.