Андрей Цаплиенко: Экватор. Черный цвет & Белый цвет

— Вот как. Уже знаешь? — спокойно удивилась она.

— Просто читаю газеты, — улыбнулся я.

Она разглядывала меня через толстое стекло так, словно ощупывала взглядом в поисках новых морщин. Овал лица тот же, ну, разве что похудел. Мешки под глазами меньше не стали, но, в целом, не мешают приятному впечатлению. Что-то изменилось, наверняка думала Маргарет. И не сразу сообразила. Эндрю сбрил усы.

— Ну, ладно, Энди, зови меня, как раньше. Мики. Звучит задорно, не правда ли?

Я кивнул головой в знак согласия.

— Не хочешь узнать, зачем я пришла?

Я шевельнул плечами. Если захочет, то скажет сама.

— Я не могу жить во лжи. Моя работа... — она вздохнула, замолчав, и тут же продолжила. — Для меня придумали очень убедительную историю жизни, в которую я и сама сумела поверить. Иначе было невозможно. Но теперь работа закончилась. Я выхожу в отставку, начинаю новую жизнь. И хочу, чтобы все было с чистого листа. С чистого, понимаешь, а не в пятнах?

— По-твоему, я это пятно? — с плохо скрытым сарказмом спросил я.

— Если ты и был пятном, то самым светлым в моей жизни, Эндрю, — серьезно сказала она.

— Как ты выжила? — вырвалось у меня. — Ты же была в том вертолете!

— А, «Бриджстоун», — словно вспомнила она. — Нет, меня там не было. Мой босс попросил меня остаться.

— Твой босс? Тайлер?

Мики засмеялась, но не издевательски, а, скорее, успокаивающе. «Ну, что же ты у меня такой глупыш?» — сквозил в ее смехе риторический вопрос.

Вскоре я знал все, — или почти все, — что хотел узнать. Мики уже давно работала в Управлении. С тех самых пор, как ей предложили стать подругой Тайлера. О лучшем информаторе здесь, в Штатах, и не могли мечтать. Меня ей поручили в разработку случайно. Другого, более достойного, чем Маргарет, сотрудника в Либерии у могущественной конторы просто не оказалось. Обширное досье на меня имелось в архивах целых двух упрямых организаций. Одна это ATF, бюро по контролю торговли алкоголем, табаком и стрелковым оружием. А другая это управление по борьбе с наркотиками, сокращенно, DEA. Так уж вышло, что интересы обеих сошлись на мне. Ну, а Центральное управление разведки состряпало из этих двух досье дело о террористической деятельности, которую я вел против Соединенных Штатов. Конечно, в терроризме меня решили обвинить уже после того, как я сбросил в Тихий океан три контейнера с бомбами. Которые они же, эти сверхмудрые Джеймсы Бонды, мне подсунули, чтобы начать войну в Ираке. А заодно и развязать себе руки в Колумбии. Отличный, согласитесь, повод: Хусейн отправляет партизанам химические бомбы! Эх, правильно я рассуждал тогда в небе над Колумбией. По-другому и быть не могло. Единственное, чего я тогда не знал, — да и не мог знать, — это то, что везу абсолютно весь скудный запас иракского оружия массового поражения. Полностью. Но в Ираке эти парни начали свою войну и без него.

— Колумбийцы сами не знали, чего хотели. То ли убить тебя, то ли получить назад свои деньги. Ты же знаешь, они сильно на тебя потратились, — засмеялась Маргарет. Похоже, она была в курсе моего латиноамериканского контракта на три миллиона.

Но ничего смешного я в этом не видел. Маргарет сама напросилась к колумбийцам. Им нужен был хотя бы один влиятельный и не слишком заметный человек в Либерии. Им она пообещала найти меня. И нашла. Славная арифметика получается: ее услуги оплачивали колумбийские партизаны, а главный приз, то есть я, достался американцам. Думаю, большие люди в Управления выдали ей двойную премию. Такой работник, как Мики, просто на вес золота. И задание выполнила, и бюджетные деньги сэкономила.

Я, Андрей Шут, нужен был им только для того, чтобы найти ящики. Об этом мне сообщила голосом Мики телефонная трубка. Об остальном она так и не сказала, но я и сам давно догадывался. Как только я назову координаты точки сброса, они меня спишут со счетов. Пошлют свои подлодки, достанут контейнеры. А меня отправят в расход. И не спасет меня тогда ни это пуленепробиваемое стекло, ни выучка здоровенного охранника, который сейчас стоит за спиной. Впрочем, может, ему-то как раз и поручат деликатное дело.

— А Журавлев? — поинтересовался я, прервав ее рассказ.

— Сергей, — грустно произнесла она. — Жалко его. Правда, жалко.

Значит, тот звук в «Интерконтинентале» и впрямь был пистолетным выстрелом.

— Мы хотели, чтобы ты занервничал. И начал совершать ошибки. Поэтому мы подсунули ему обложку колумбийского паспорта. Я подсунула. И подсказала ему варианты, как лучше спровоцировать тебя.