Борис Иванов - Сборник

Тут Русти скосился на налитую стопку и кашлянул. В образ истово верующего страстотерпца сей предмет как-то не вписывался… Разве что — на разговение…

Ник, проследив его взгляд, молча подхватил емкость со стола и, буркнув «Прозит!» — отсалютовал ею боцману и опрокинул в себя. Русти последовал его примеру.

Принятая толика живительной влаги сообщила угрюмому молчуну чуток разговорчивости.

— Нет, я не баптист, — сообщил он, раз уж все равно пришлось раскрыть рот, чтобы поместить в него закуску. — Протестант — по крещению. А вообще-то — безразличен к таким материям… Пусть доказательством бытия Божия занимаются те, кому за это деньги платят… А что до карт — извините, офицер, — у меня с ними связаны неприятные воспоминания. Чисто личного характера…

— Ну — ижвините, миштер, ешли я жадел ваши щувштва. — придав своему голосу должную глубину, процедил боцман.

Такой прием обычно сразу заставлял собеседника ощутить себя бесчувственным злодеем, причинившим старшему интенданту Раусхорну своими психологическими вывертами море страданий.

Сработало и сейчас.

Николас Флаэрти зарделся — второй раз за этот вечер — и снова налил сливовицы — себе и Русти.

— Видите ли, мистер Раусхорн, — подумав, начал он, — азарт карточных игроков — это, пожалуй, самый большой недостаток мой и моего брата — Питера… Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь нашу с ним историю?

Русти кивком подтвердил это предположение и с достоинством отпил сливовицы.

— Только вот, в отличие от меня, Пит и до сих пор не прочь перекинуться в картишки, а для меня это развлечение — теперь навек под запретом. Видите ли, когда я еще только стажировался в Службе, мне пришлось как-то быть ночным дежурным в полевом госпитале на Седых Лунах. Служба любит именно там «обкатывать» новичков. И действительно — там уж действительно с человеком случается все, что только может случиться…

Именно там я и проспал атаку москомортов. Знаете — такие твари — не больше обычного комара. Только Укус у них смертелен. Мы всю ночь дулись в «преф» — затягивает, знаете ли. Нет, я вовремя вставал из-за стола, делал обход, проверял состояние больных и аппаратуры. Но к утру меня сморило — и перед сдачей Дежурства я не проверил. Не проконтролировал систему «электрозанавеса», одним словом. Она постоянно включалась на ночь и в предрассветные часы — когда моски особенно активны…

По всей видимости, кто-то из ходячих больных — из новичков, которые еще, как говорится, пороху не нюхали на Лунах, наверное, вырубил «занавеску». Когда она работает — духота и, знаете, запах… Горит мелкая мошка… Ну, там, разумеется, имелись предупреждающие надписи, предохранители… Но этот несчастный со всем этим благополучно справился. Ну а моски, как им и положено, налетели на рассвете. Шестеро погибших — как на зло, все — из палаты выздоравливающих. Меня признали невиновным — ограничились тем, что аннулировали стаж, загнали на Ведьмины равнины, — но я-то знаю, кто виноват. И что виновато…

Оба помолчали.

— Вы, пожалуй, шлишком штроги к шебе, миштер Флаэрти… — утешающе заметил Русти, наливая по третьей.

Но на этот раз не достиг того психологического эффекта, на который рассчитывал: Ник прикрыл свою стопку ладонью и, еще раз сославшись на необходимость раннего подъема завтра, оставил Русти наедине со сливовицей.

Та иссякла довольно быстро, проявив затем свои — весьма дурные — качества: всю ночь собравшийся было по-человечески выспаться перед принятием важных решений Русти то кемарил судорожным полусном, то просыпался в холодном поту, стряхивая с физиономии пригрезившихся ему в изобилии москомортов…

— Так что и спать Русти в ту ночь не спал, и бодрствовать не бодрствовал… За ночь — даже лицом осунулся и всю шепелявость от распухших губ у него как рукой сняло — Хенки примерился и аккуратно наполнил кружку собеседника, не забыв и о себе. — Ну вот — едва продрав глаза. Русти долго пытался понять, на каком свете он находится или, по крайней мере, на каком корабле. Вспомнив, на каком, черт бы его — этот корабль — побрал, он вскочил и, отмывшись от остатков ледяного пота, которым обливался всю ночь, отправился проверять на «Леди» все, что имело отношение к той бумажке, которую вчера торопливо, чтобы никто не заметил, он сунул в карман. Проведенная проверка довела его до ручки. Дела обстояли плачевно — плачевнее некуда… Приготовление завтрака для всей честной компании, которое ему выпало по наспех составленному графику, заняло у боцмана минимальное время, тем более что после вчерашних треволнений к завтраку в кают-компанию все тянулись поодиночке и в основном молчали, приветствуя друг друга лишь полусонными кивками. А вот за обедом его кулинарные достижения подверглись жестоким поношениям со стороны пребывавшей не в духе мисс Генриетты.