Борис Иванов: Сборник " "

— Поубивал бы людей, у которых бывают такие вот, извините за выражение, хобби! — продолжал капитан, расценив реплику собеседника, как стимул к продолжению своих излияний. — Каждый раз, когда Русти — наш боцман — притаскивает из увольнительной новый ворох электронных игрищ — это я про хобби, — нам приходится чистить память бортового компьютера от полусотни — не меньше — новых вирусов, которые безмозглые бараны сочиняют от нефига делать в день по сорок штук! Вы знаете, когда у меня вылезла на макушке седина? Нет, не тогда, когда я сажал посудину системы «Кактус» на Галилею. А «Кактусы» не предназначены для посадок вообще, это орбитеры. Вовсе нет. И не тогда, когда по кораблю разбежались эти твари с Гринзеи… И не тогда, когда мы попали под мятеж на Харуре, — нет! Я поседел, когда мы торчали в самом центре «угольного мешка», в миллионах миль от обитаемых планет, и я набрал на бортовом компьютере команду на подпространственный бросок, а чертова машина написала мне в ответ кириллицей: «ПРИВЕТ ИЗ ВОРОНЕЖА»! Это — не на Шараде, это город такой в Метрополии. На Земле — где-то между Данией и Китаем… Там у них народный промысел такой процветает с двадцатого аж века, оказывается, — рожать такие вот гадости… Наш программист — деликатнейший был мужчина — и то просто необыкновенными словами ругался. А вы говорите — Мафия…

Вспомнив об исходной цели визита, который нанес ему Федеральный Следователь, капитан смолк, сосредоточив внимание на сложенных домиком пальцах.

— Я, собственно, закончил, — откашлявшись еще раз, уведомил его Кай. — Попрошу вас только внимательно продумать поведение и занятия всех членов экипажа. Если что-нибудь покажется вам странным — не стесняйтесь побеспокоить меня. У вас есть еще что-то, что следует сказать мне?

— Есть, — коротко проронил капитан и, поднявшись, подошел к своему сейфу. — Вы, господин Следователь, включены в список лиц, которых я должен ознакомить с устройством системы уничтожения Груза. Сами понимаете, триста тонн «Пепла» — это триста тонн «Пепла»… В чужие руки его никогда не отдадим…

Он достал из сейфа черный пакет и протянул его Каю. Федеральный Следователь не первый раз встречался с инструкциями такого типа, и чтение не заняло у него много времени. Расписавшись, он вернул листок капитану. Тот пожал ему на прощание руку и, оставшись один, нахохлившись, впал в задумчивое оцепенение.

«Плачевное зрелище представлял наш кораблик, — рассказывал потом Русти. — Я сразу понял, что добра от этого не жди. В пассажирскую посудину мы превратились с этим «Пеплом», в туристический комплекс с массовиком-затейником в виде меня! На третьем уровне — при полном комфорте — рассовали шестерых спецов по эпидемии. Собственно, Миссию Спасения как таковую. Шесть отдельных боксов. Такое на «Констеллейшн» еще было предусмотрено. Хотя, конечно, и не «люкс», но получше, чем типовые каюты экипажа. Господа врачи — все профессора, никак не меньше — ужасный на судне свинарник развели, не отходя от кассы, как говорится…»

Свинарник был еще тот в общем салоне висел портрет Флоренс Найтингейл, дополнявший импровизированную доску объявлений, на которой сообщение о вечере знакомства с экипажем — еще относительно приличной формы и содержания — соседствовало с написанным, судя по всему, губной помадой извещением о том, что доктор Ульцер очень устала с дороги и просит не приставать к ней с глупостями до восемнадцати ноль-ноль послезавтра, а также с пришпиленной скотчем упаковкой слабительного с надписью: «Кто посеял?»… Под электронную имитацию аквариума, украшавшую табельный «уголок отдыха», был вызывающе небрежно запихнут идиотского вида рюкзак, а самих электронных рыбешек кто-то всерьез пытался накормить мотылем — далеко не электронным. Кроме того, на стилизованной под каминную полку панели демонстрационного экрана пристроилась сиамская кошка совершенно нехарактерной для этой породы рыжей масти. Это был последний штрих, повергший Русти в полное уныние.

Кошка — да еще и р-ы-ж-а-я — на борту перед самым стартом — визитная карточка Князя Тьмы, это и дураку известно…

Сверившись с записью в полетной ведомости, Русти определил, что не приставать с глупостями следует к пассажиру бокса номер четыре. Дверь упомянутого бокса была не загерметизирована, и из-за нее доносились отчетливые чертыхания.

Откашлявшись, Русти все-таки постучал в полуприкрытую дверь и, дождавшись неопределенно-агрессивного возгласа в ответ на такое посягательство на покой доктора Ульцер, просунул голову в бокс. Доктор Ульцер оказалась плотной, крепко сбитой брюнеткой с явно разрушительными наклонностями, преобладавшими в ее настроении. Она с остервенением пыталась вкрутить здоровенный шуруп в вакуумированную переборку, отделявшую пассажирские боксы от слоя противометеоритного «вскипающего» пластика, закачанного в систему защиты под давлением в шесть атмосфер.