Владимир Михайлов - Сборник Посольский десант

Людям в их неведении трудно было определить, что несли и что выражали эти глаза в своем взгляде; но факт был неоспорим: уступая то ли угрозе, то ли, может быть, просто внушению или же подчиняясь более сильной воле, каждый из дюжины, столкнувшись с лучевым ударом этих глаз, вдруг умолкал, словно у него пресекалось дыхание, свои глаза, тоже выдвинутые было на огневой рубеж, поспешно убирал в глубину зрительных туннелей и даже закрывал - но на миг только - амбразуры заслонками век; фигура, только что выражавшая монументальность, сразу как-то обмякала, мало того - начинала покачиваться, выражая неустойчивость. И таким образом за считанные секунды в пространстве вновь воцарилась тишина, и стало слышно, как за пределами меблированного пятачка с его полукруглым столом, расположенным перед курильщиком кальяна (именно так и хотелось думать: не он сидел за столом, но стол был расположен перед ним, сидевший - хочешь не хочешь - оставлял впечатление центра системы координат, по которому определялось местоположение всего остального), а также длинными диванами, тоже вроде бы надутыми и составлявшими внешний периметр условной выгородки, - за этим периметром по-прежнему жужжали, щелкали, посвистывали даже разные механизмы. И только тогда центр системы начал издавать звуки, которые теперь для терран стали, как уже упоминалось, сами собой понемногу складываться в постижимые человеческим разумом слова.

- Вы, организм! - Так восприняли люди обращение, каким Центр вовлек в диалог фигуру, стоявшую крайней справа. - Э-э… Кто?

Фигура, похоже, несколько растерялась.

- То есть… как это? Простите, Отец Эфира, я не понимаю…

- Кто вы, я спрашиваю - ясно, кажется? Отрекомендуйтесь вкратце.

Организм, показалось, в небольшой мере подрос и расширился. И звук его голоса показался вдруг схожим с густым тоном кулис-тромбона.

- Каждый организм на планете Тивиза скажет вам, кто я: ни один организм в нашем мире не бывает на экранах столь часто, как я! Да, ручаюсь вам: ни один не скажет…

(«Какая-то здешняя звезда, - негромко пробормотал Федоров сидевшему рядом Изнову. - Хотя и не красавец - но это по нашим понятиям, а они, может, таких именно и любят…»)

Сидевший выпустил в сторону телезвезды струйку дыма. Последил за тем, как она завихрялась - и все остальные тоже следили, словно от того, как струйка раскудрявится, и зависело все дальнейшее.

(«Ритуал это, что ли?» - снова шепнул Федоров. На что Изнов ответил лишь кратким «тсс!».)

- Каждый организм на планете Тивиза, - ответил тот, кого только что назвали Отцом Эфира (процедил лениво, когда струйка наконец растаяла до полной незримости), - такой глупости никогда больше не скажет.

Телезвезда - или кем он там был, - могло показаться, превратился на миг в свое собственное бронзовое изваяние.

- Вы, - произнес он горлом, - ничтожный экранщик… Как вы смеете…

Курильщик, похоже, его и не услышал. Он лишь лениво протянул руку к установленному на столе плоскому аппарату и ткнул, даже не глядя, в одну из множества кнопок на панели.

- Штаб общей программы, - проговорил он в пространство, нимало не повысив голоса.

- Я - весь внимание, шеф, - откликнулся аппарат приятным, хорошо поставленным, хотя и слегка взволнованным и выражавшим радость голосом.

- Там у вас этот организм… как его бишь? Ну, тот, что до сих пор сидел в Политизиуме… Э?

- Дир Нак? - не вполне уверенно предположил аппарат. - Наш любимый Персонаж?

- Бэ, какой вздор. Любимый? Ну да, он самый. Вытащите-ка его на монитор. Со всеми потрохами. И покажите мне.

- Одно мгновение, шеф!..

И действительно: не более одного мгновения прошло - и плоский, немалого размера (примерно два метра на полтора) экран, укрепленный на монументальной консоли в пространстве между двумя длинными диванами, за спинами стоявших полукругом, зеленовато засветился, и на нем определилось лицо этой самой телезвезды - узнаваемое без труда, хотя и куда более уверенное, с выражением как бы героически возвышенным и без тех морщин и бородавок, какие можно было без труда различить на оригинале. Глаза на мониторе были обращены, находясь на полном вылете, вперед и несколько вверх - как если бы Персонаж созерцал нечто, невозвышенным организмам недоступное. Весь полукруг стоявших разом, как бы повинуясь неслышимой команде, повернулся кругом и, как и гости и даже сам Отец Эфира, уперся взглядами в изображение.

- Да нет, - сказал Отец лениво, вытащив ненадолго мундштук изо рта. - Эту картинку можете оставить себе - на тот монитор, что у вас в туалете. Выведите мне документы. Поучительные. Ну вот, скажем, из раздела «Развлечения».