Иван Дроздов - Шальные миллионы

Капитан подошел к спутницам. Взяв под козырек, попросил документы и, просмотрев их, вежливо вернул.

Нина показала на стул:

— Садитесь, капитан. Мы так испугались, что нам необходимо побыть немного с вами, под вашим крылышком.

— Они вас обидели?

— Хотели, да, видно, судьба нас берегла. Он уж, этот… — Нина показала на лежащего, — схватил меня, а те окружили нашу машину, но тут, видно, Бог за нас вступился.

Капитан лукаво улыбнулся, тихо спросил:

— Вы не помогли ему? Нина подняла руки.

— Пальцем не тронула, да и как могла бы слабая робкая женщина…

Капитан снова улыбнулся, — и было что-то дружеское, доверчивое в его глазах и улыбке.

— А если бы вы и… того… помогли ему, так мы бы вам благодарность объявили. Этот субчик — в розыске. Его фамилия Песков Николай, прозвище — Пепси-Кола. Опасный, убил двух женщин, угнал несколько машин… Сколачивал шайку из деревенских ребят.

— Но он жив, имейте в виду.

— Жив?.. Откуда вы знаете?

— А те дружки пульс щупали.

Капитан склонился над Пепси-Колой, сунул руку под куртку.

— Да, жив.

И стал опорожнять его карманы. Вынул нож, пистолет, толстый бумажник. Сложил преступнику руки и надел наручники. Прошел к телефону, стал звонить.

Потом провожал девушек к машине. Записал московский адрес Нины Ивановой, пожал им руки.

Нина, сделав жест в сторону чайной, сказала:

— Сдается мне, буфетчик тоже с ними, наводчик.

— Спасибо, — поблагодарил капитан.

С десяток километров ехали молча. Анна ждала разъяснений, но Нина не торопилась. Терпение Анюты кончилось. Набрав скорость «сто», спросила:

— Чем ты его угостила?

— Хворый он, время пришло.

— Этот верблюд-то хворый? Рассказывай сказки! Нина рассмеялась.

— Останови машину.

Анна затормозила. Съехала на обочину.

— Перстень видишь? — Нина поднесла ей к носу массивный золотой перстень с крупным бриллиантом.

— Красивый. А что?

— А то, что в нем баллончик с паралитическим газом. Я подношу его к носу и большим пальцем нажимаю вот эту кнопочку… И наступает мгновенный паралич.

— И надолго?

— На семь-восемь часов, но и потом с месяц человек ходит как чумной. Одного баллончика хватает на десять «атак». А у меня их, баллончиков таких, дюжина. Сделаны в Англии по особому заказу.

Анюта вспомнила свой плен в лесной избе, подумала: «Вот, если бы у меня был такой защитник».

— Что, завидуешь? — Нина полюбовалась перстнем. Сняла с пальца. — На! Дарю тебе.

— Ты что, — в своем уме? Такая вещь!

— Да, такая. Всякий бы резидент позавидовал, а тебе дарю. Потому что люблю тебя, вот как люблю!

И Нина схватила Анюту, прижалась к ней, целовала в лоб, щеки, волосы.

— Сумасшедшая! Обмуслякала всю. А перстень не возьму. Он и тебе нужен.

— Мне? — достала с заднего сиденья дорожную сумку, вынула из нее другой перстень, — похожий, но все-таки другой формы. И тоже массивный, с раздувшимися боками. — Видишь? Нашла, о ком беспокоиться. Бери, говорю тебе, и носи. Приспеет момент, — вот как нынешний, — вмиг уймешь кого хочешь.

Анюта взяла подарок и нежно обняла подругу. И они долго сидели так.

Счастлив человек, имеющий хотя бы одного друга!

К переправе через Дон подъехали ночью. Паром не ходил, в очереди стояло несколько машин, — одна из них легковая. Водители спали в кабинах. Молодой парень вышел из легковой, подошел к «форду».

— О, девчонки! Можно посмотреть вашу карету? Никогда еще не видел такой.

Обошел машину, поеживаясь от холода.

— Пустили бы меня к себе, замерз. Анна растворила заднюю дверцу:

— Залезай.

Парень нырнул на сиденье.

— О-о, тепло! А я свой мотор не гоняю, бензин берегу. Он сегодня дорогой… А вы, девочки, откуда?

— Из Петербурга, — отвечала Анна.

— Врешь! Скажи правду.

— И не вру совсем. Из Питера мы. Двое суток едем. А ты откуда? В Каслинской таких не видела.

— Но ты же питерская.

— А и не питерская. Я — Анна Воронина. Слышал, может быть?

— Анюта! Слышал, но встречаться не приходилось. Сергея, брата твоего, знаю. Иловлинский я, Петр Чистяков.

— А я тебя видела. В агропроме начальника возил.

— Точно! Вот история: ты меня знаешь, а я тебя нет.

— Парень-то ты вон какой заметный. Таких за версту видно.

Они громко и долго смеялись. А насмеявшись, Анна сказала:

— Ладно, ребята. Давайте спать.

И прислонилась к дверце, закрыла глаза. Парень и вовсе разлегся на сиденье. А Нина подумала: «Тут, на Дону, другие нравы. И люди другие». И тоже отклонилась к дверце, и задремала. Скоро они уже спали сном младенцев. И тогда только проснулись, когда на переправе послышались голоса, возникло движение.