Иван Дроздов - Суд идет

— А!.. Президент Путин! Что вы на это скажете? Мы только что покинули юг Америки, а уж позади Вашингтон, Нью-Йорк, и мы шарашим к берегу Гренландии. Будем ужинать у папаши Светова под вечными льдами. У вас там в России, где много мудрецов и умельцев, есть ещё такие машины? А если нет — так чего же вы отпустили от себя старика Светова?

Путин сел в своё кресло, стал разглядывать карту. Красная линия тянулась от Русского острова вдоль восточного побережья Америки, огибала Канаду и уткнулась в южную оконечность ледово-снежного острова Гренландия; там где-то глубоко подо льдом ожидал их мятежный русский корабль «Евпатий Коловрат». Всё это походило на сон. Президент, если он действительно президент, имел от своей тайной разведки информацию о мятежном корабле, но если он двойник Путина, то, отправляясь в столь рискованное путешествие, тоже кое-что прознал о корабле, и теперь мог сравнивать свои познания с той действительностью, свидетелем которой был и он сам.

Сказал Уго Чавесу:

— Я бы тоже хотел, вот как вы, управлять этой штукой.

— Но если вы летали на истребителе, плавали на подводной лодке, то эту-то малютку…

Чавес показал лежащий у него на ладони пульт:

— …вам освоить ничего не стоит. Тут всё рассчитано на дурака: все процессы управляются автоматикой. Если даже пилот пьяный и без разбора жмёт на все кнопки, «Пчёлка» поступит так, как надо. Она даже остановится в том месте, где положено.

— Я был уверен, — продолжал Путин, — что корабль «Евпатий Коловрат» стоит у берега Русского острова, а он… Там в конце маршрута лёд, и надо полагать, толстый. Как же мы…

— А это уж забота не наша. Уверяю вас: затруднений не будет. Мы ступим на борт корабля, как во дворцовый танцевальный зал.

Так оно и вышло. Пассажиры не заметили, как пролетело время, как неведомая сила перекинула их с юга континента на север. Внизу появилась башня, похожая на высунутый из снега язык. Башня приближалась, росла в размерах… Вот перед ними трап, и Фёдор, приглашая других, нырнул в глубь башни. И вслед за последним пассажиром, а им оказался неторопливый и по-прежнему углублённый в свои думы Ахмет Жан, «язык» втянул в себя «Пчёлку», и башня опустилась вовнутрь корабля.

Академик Светов встретил гостей на капитанском мостике, имеющем круговой обзор и вознесённом высоко над палубой, каковые обыкновенно бывают на больших океанских судах и лайнерах, где находится штурвал и всё необходимое для управления кораблём. Однако на «Евпатии» не было штурвала, а был уютный угол для капитана и столик перед ним, на котором лежали небольшой щит с кнопками и карта.

При появлении гостей капитан поднялся и сказал:

— Рад приветствовать вас на нашем корабле. Впрочем, «Евпатий Коловрат» — это и не корабль в обычном представлении, скорее, это комплекс жилых и технических помещений, научных лабораторий, производственных цехов и мастерских, школ и детских садов; у нас есть научные центры, институты… У нас нет только рынков и базаров — непокорённая территория России. Но я не хотел бы занимать вас скучным рассказом о нашем происхождении. У вас, наверное, будут ко мне вопросы — я с удовольствием на них отвечу.

Рассказ капитана неожиданно прервали дети. Дверь каюты распахнулась и в помещение без шума и сутолоки, нарядные, весёлые, вошли девочки и мальчики дошкольного возраста. Ребят вела воспитательница, девушка в розовом платье лет восемнадцати-двадцати. Семь девочек отделились от своих товарищей и каждому из гостей поднесли по розе. Затем дети встали в три ряда и по взмаху руки своей воспитательницы запели здравицу в честь гостей. А когда исполнили песню, повернулись и так же без шума и характерного для детей гама удалились из каюты.

Президенты и вместе с ними олигарх Феликс впали в состояние, близкое к шоку. Олигарх первым пришёл в себя, — очевидно, потому, что был молод и не отягощён обязательным для всякого важного лица интеллектом. Он приоткрыл рот и, заметно заикаясь, проговорил:

— А-а-а… почему дети? Я ожидал увидеть на корабле матросов, офицеров, а тут — дети?

— Да, у нас много детей. Женщины у нас рано выходят замуж и почти каждый год рожают. У нас нет одиноких женщин, нет сирот, и аборты у нас запрещены приказом капитана. Так что… всё понятно. Отсюда и дети. Матросов же и офицеров у нас нет совсем. Им нечего делать. Корабль управляется автоматически, а порядок поддерживается дежурными.

Гости располагались без всякого порядка и разбора; три президента сидели на овальном диванчике у двери и у большого иллюминатора, к стеклу которого прислонилась ночь, и россыпь весёлых мерцающих звезд слабо освещала снежные поля и торчавшие то там, то здесь ледяные столбы и глыбы. Было непонятно и даже совершенно невероятно видение этой дикой полярной картины, явившейся вдруг на смену золотым и горячим пескам Русского острова, находившегося в южных краях американского континента. Президентам чудилось, что перед ними и не иллюминатор, а картина художника, изобразившего уголок Антарктиды или Северного полюса. И президент Уго Чавес, родившийся и выросший в райской горячей стране Венесуэле и никогда не бывавший в северных широтах, с детской непосредственностью и нетерпением спросил: