Виктория Платова - Stalingrad, станция метро

— Что — иначе?

— Иначе оно разорвется. Сердце с этими стариками всегда разрывается, рано или поздно. Я ясно выразилась?

— Куда уж яснее.

Ничего ей не было ясно, сплошной туман, но — совершенно неожиданно, — прояснились строение и разводка дренажных систем, проложенных где-то там, за оградой прекрасного лица. Они шли наверх, прямиком к глазницам. Об этом свидетельствовала никуда не девшаяся влага: на секунду показавшись в глазных впадинах, она тотчас исчезла.

Видимо, напор был недостаточно хорошим.

Наталья Салтыкова успокоилась так же внезапно, как и вспыхнула. Она опустила Елизавету на землю, сплюнула себе под ноги и уже другим, повеселевшим голосом произнесла:

— Буду звать тебя Элизабэтиха, возражений нет?

Возражения у Елизаветы возникли сразу же, с чего это ей быть Элизабэтихой, на каком основании? И само имя какое-то пренебрежительное, унижающее достоинство. Если на то пошло — существует симпатичный англизированный вариант ее имени — Элизабет. А также Лизелотта (счастливая находка Пирога) и Лайза (счастливая находка Шалимара). Лайза вообще смотрится расчудесно и навевает мысли о Лайзе Миннелли — умопомрачительной актрисе и певице. С ногтями, выкрашенными в красный; с носом забавной конфигурации; с так широко расставленными глазами, что воздушное сообщение между ними часто бывает затруднено. Елизавета очень расстроилась бы, если б Лайза вдруг решила свалить в космос вместе со всеми другими американцами.

Пусть остается на Земле.

И штатовское кино пусть остается, особенно волнующие сцены из Елизаветиного поцелуйного топа. А актеры, которые так нравятся Елизавете, вполне могут попросить политическое убежище в странах Старого Света, им уж точно не откажут.

А идиотская Элизабэтиха пусть провалится в тартарары!

Элизабэтиху не встретишь на концерте классической музыки или в Русском музее, она не посещает театры, выставки современного искусства и премьерные показы в Доме кино. Она ни разу не видела развода мостов, не пробовала фондю, не летала на самолете и думает, что «Мохито» — это всего лишь небритые подмышки. Единственное место, где можно встретить Элизабэтиху, — городская баня. Там она восседает по субботам, в обществе березового веника и шайки: распаренная, красная, со сморщенной кожей на всех двадцати пальцах. Для того, чтобы отлить Элизабэтиху из бронзы, пришлось бы привлечь страдающего гигантоманией скульптора Зураба Церетели, никто другой не справится с подобными банно-прачечными масштабами.

Не-ет, становиться Элизабэтихой — смерти подобно. И Елизавета не станет ей, ни за какие коврижки!

— …Ну я не знаю… Что это еще за Элизабэтиха?

— Очень достойное имя. С великим прошлым и большим будущим. Двадцать девять процентов женщин, работающих в хосписах, — Элизабэтихи. Сорок пять процентов всех медсестер в черной Африке — Элизабэтихи. Шестьдесят процентов сиделок при лежачих больных в европейских странах — Элизабэтихи. Восемьдесят процентов обслуживающего персонала лепрозориев — Элизабэтихи и никто иной!.. А лепрозории, доложу тебе, страшная вещь, пострашнее хосписа, и не всякому она по плечу.

— И девяносто три процента всех лабораторных животных тоже так зовут?

— Ты смотришь в корень!..

— Ладно. Я согласна.

Так Елизавета Карловна Гейнзе, молодая девушка неполных восемнадцати лет, перевоплотилась в Элизабэтиху. А еще через какое-то время, довольно продолжительное время, получила второе имя — Онок у ни.

Прежде чем стать Онокуни, Елизавета предается долгим и несколько путаным размышлениям об особенностях такой странной природной аномалии, как Наталья Салтыкова. Наблюдения, замеры и снятия показаний с приборов ведутся сразу по нескольким направлениям. Данных собрано еще недостаточно, но и те, что есть, свидетельствуют: она имеет дело с феноменом. Феноменальна не только внешность Натальи, но и ее воздействие на людей. Праздношатающиеся одинокие мужчины — не исключение. Кроме них задействованы дети, собаки, таксисты, продавщицы цветов, продавцы хот-догов и шаурмы, дворники, гаишники, гастарбайтеры с окрестных строек. Неодушевленные предметы тоже не остаются в стороне: светофоры, вывески, манекены в витринах, лайт-боксы на автобусных остановках. Конечно, это не означает, что продавщицы цветов, вот так, за здорово живешь, дарят Наталье Салтыковой букеты, гастарбайтеры — мешки с цементом, а гаишники ради нее перекрывают движение. Вовсе нет. Просто все начинают улыбаться, и это — радостные, простодушные улыбки, а не какое-нибудь гадкое подхихикивание. Такое впечатление, что в городе, куда не так часто заглядывает солнце, альтернативным источником света выступает Наталья.