Сергей Алексеев - Хозяин болота

— Мы тут заблудились, — сказал человек. — Стоим, как витязь на распутье. Это куда дорога?

— А вам куда ехать-то?

— На Алейку.

— Ну, давай по моему следу, — сказал Завхоз и, объехав трактора, вздохнул наконец свободно. Мелькнула мысль спросить, зачем это гонят бульдозеры в Алейку, но, обернувшись, Никита Иваныч увидел, что тракторная колонна вздрогнула и поползла за ним. Он прибавил скорости, и техника через несколько поворотов отстала. Велосипед катился легко, мелькали придорожные сосенки, цветы в траве, разноголосо и звонко пели птицы. Даже педали поскрипывали как-то музыкально. Только пустая хозяйственная сумка так и болталась на багажнике, напомнив о забытом хлебе только у ворот дома…

Никита Иваныч привел Ирину на болото, когда солнце легло на его дальний горизонт и уже не палило, прикрывшись розовой дымкой. Чахлые, кривые сосенки по краю и буйная осока плавились, истекая малиновыми ручьями.

— Вон там они и живут, — Аникеев указал на пламенеющий островок среди темных поблескивающих пятен трясины. — Сейчас-то они подпустят, им солнце прямо в глаза…

— Скорее! — заторопила дочь. — Солнце зайдет и краски исчезнут. Мне нужны краски, понимаешь? Мне нужны краски!

— В темноте-то бывает еще красивше, — улыбаясь, сказал Никита Иваныч. — Подкрадешься — а они стоят и только головами покачивают. Важные птицы, куда там! Начальство над всеми птицами… А эта, мелюзга ихняя, возится в гнезде, дерется, орет! Ну чисто ребятишки человеческие!.. Разве ты не помнишь? Я тебе маленькой-то показывал.

— Как во сне, — призналась Ирина. — Идем!

Дед Аникеев разыскал место, где без шума можно было пробраться сквозь густой кустарник, и повел дочь обходным путем, чтобы зайти от солнца. Чавкала бурая, кое-где схваченная ярко-зеленой травой земля, длинные тени качались по болоту, натыкаясь друг на друга.

— Погоди! — громко прошептал Никита Иваныч и остановился. — А про Хозяина ты помнишь? Ну, байку-то рассказывают? Мы же с тобой караулить его ходили. Разве не помнишь? Когда ты в город, в училище поступать собралась?

— Помню-помню, — заверила Ирина, подталкивая отца. — Скорее!

— Стой. А помнишь, как нас мать на болото тогда не пускала? Мы же с тобой тайком убежали. Помнишь? — дед Аникеев тоненько рассмеялся. — Луна светит — мы сидим, притаились. А у тебя зубы такой стукоток выделывают! По болоту-то — чавк, чавк! Ходит! Жалко, не увидели. А если в увидели?

— Со страху бы умерла, — не сводя глаз с заветного островка, сказала Ирина. — Кажется, вижу…

— Да ничего ты не видишь, — отмахнулся Никита Иваныч. — Слушай меня. Его, значит, Хозяина, не надо бояться. Если он есть, то это животное и все. Ну, чудное, конешно, диковинное. Это раньше его дьяволом звали и место это проклятым считалось. А нынче-то чего бояться? В космос летаем, а на земле боимся. Сами еще чудные, правда?

Ирина молча покивала, и они тронулись дальше. Трясина попадалась чаще — этакие приветливые травянистые пятна, но сунь туда жердь в три сажени — вся уйдет.

— Слышь, дочка, — Аникеев опять остановился. — Сегодня Иван Видякин сказал, будто в Англии подобное животное нашли. Неужто так и есть?

— Еще не нашли, но ищут, — прошептала Ирина. — К ним со всего мира искатели хлынули. Японцы с аппаратурой приезжали… Найдут.

— Ну? — удивился Завхоз и озабоченно потер щеку. — Вон оно как… А может, я тогда зря про Хозяина написал? И к нам со всего мира полезут.

— Как написал? — не поняла Ирина. — О чем это ты?

— Да я так… — отмахнулся Никита Иваныч и вдруг скомандовал: — Ложись! Дальше токо ползком!

Он упал на живот и оглянулся на дочь. Та помедлила и встала на четвереньки.

— Ложись! — просипел Аникеев. — Спугнем — тут больше не поселятся.

Ползти было мягко, словно по перине. Мощный торфяник, пропитанный водой, чуть покачивался под коленями и локтями. Теплая болотная жижа приятно щекотала руки. Когда вползли в осоку, Завхоз прилег и отдышался.

— Видишь-нет? Должны стоять…

Ирина подняла бинокль.

— Стоят, вижу…

— Во, — прошептал Никита Иваныч, — здесь и остановимся. Ближе нельзя. Ближе и дочь родную не пущу — слетят.

— Как же я с такого расстояния писать буду? — возразила Ирина. — Мне ближе надо.

— Спугнешь, — отрезал Аникеев. — Не пущу.

И вдруг дочь вышла из повиновения, встала во весь рост, подхватила этюдник и пошла прямо на островок. Никита Иваныч обомлел.

— Назад! — прошипел он и быстро-быстро пополз следом. — Кому сказал?