Кун-Суук Шин: Пожалуйста, позаботься о маме

А возможно, ты стала чужой гораздо раньше, сразу, как только перебралась в город. Когда ты уехала из родного дома, мама перестала бранить тебя. А прежде она резко отчитывала тебя за малейший проступок. С детства мама всегда обращалась к тебе не иначе как «ты, девочка». Обычно она говорила это вам с сестрой, когда пыталась объяснить различие между дочерьми и сыновьями, и еще мама называла тебя «ты, девочка», когда требовала отказаться от плохих привычек, критиковала твою манеру есть фрукты, походку, одежду и речь. Но иногда она казалась действительно озабоченной и внимательно вглядывалась в твое лицо. Она смотрела на тебя с обеспокоенным видом, когда ей требовалась твоя помощь, чтобы расправить уголки накрахмаленных покрывал, или хотела, чтобы ты набила очаг хворостом и разожгла огонь, чтобы приготовить рис. Однажды холодным зимним днем вы с мамой пришли к колодцу, чтобы почистить ската, которого она всегда готовила на Новый год, и неожиданно мама сказала:

— Ты должна усердно учиться, чтобы пробиться в лучшую жизнь.

Поняла ли ты тогда ее слова? Если она вовсю бранила тебя, ты все чаще обращалась к ней именно так — мама. Это слово такое родное и теплое и скрывает в себе жалобную просьбу: Пожалуйста, позаботься обо мне. Пожалуйста, перестань на меня кричать и погладь меня по голове; пожалуйста, будь всегда на моей стороне, права я или нет. Ты никогда не переставала называть ее мамой. Даже теперь, когда мама пропала. Произнося слово «мама», ты хочешь верить, что она здорова и ничто не тревожит ее. Именно маму тебе всякий раз хочется позвать, когда тебя охватывает отчаяние в этом огромном городе.

Прошлой осенью ты не сообщила о приезде вовсе не потому, что хотела освободить маму от хлопот в ожидании твоего появления. Ты отправилась по делам в Поханг. Родительский дом находится достаточно далеко от Поханга, куда ты прилетела рано утром. И даже поднявшись на рассвете и отправившись в аэропорт, ты еще не знала, что соберешься навестить маму в Чонгапе. Из Поханга туда добираться дольше и сложнее, чем из Сеула. И ты не предполагала, что решишься на эту поездку.

Когда ты добралась до родительского дома, ворота оказались распахнуты. Дверь в дом тоже была нараспашку. На следующий день у тебя была запланирована встреча с Ю Бином за ланчем, поэтому ты собиралась вернуться обратно вечерним поездом. И хотя ты родилась в этом поселке, теперь он казался тебе незнакомым местом. Единственное, что напоминало о детстве, — три каменных дерева, теперь уже старых, растущих у ручья. Направляясь к родительскому дому, ты решила пойти по тропинке, бегущей мимо ручья, струящегося в тени каменных деревьев вдали от большой дороги. Если идти по тропинке, то как раз доберешься до задней калитки. Давным-давно прямо за калиткой находился колодец, которым пользовались все соседи. С появлением в деревне водопровода его зацементировали, но, прежде чем войти в дом, ты остановилась на том месте, где когда-то был старый колодец. Ты постучала ногой по прочному цементу в том месте, где находился этот обильный источник. Тебя захлестывали нахлынувшие воспоминания. Что происходило с колодцем в темноте под землей, с источником, который давал воду всем жителям улицы и до сих пор еще жив и плещется в темной глубине? Тебя не было в поселке, когда замуровывали колодец. Однажды ты приехала домой, а вместо колодца на прежнем месте оказалась лишь твердая зацементированная площадка. Возможно, потому, что ты не видела, как замуровывали колодец, ты по-прежнему представляла, что он здесь, под этим цементом, до краев наполненный водой.

Ты немного постояла на месте бывшего колодца, а затем вошла в калитку, зовя маму. Она не откликалась. Неяркий свет осеннего солнца согревал дворик, выходящий на запад. Ты вошла в дом, но ни в гостиной, ни в спальне мамы не оказалось. В доме царил беспорядок. Открытый кувшин с питьевой водой стоял на столе, а чашка сиротливо притулилась на краю раковины. Перевернутая корзина с тряпьем валялась на циновке в гостиной, а на диване раскинула свои рукава-крылья грязная мужская рубашка, словно отец только что снял ее. Послеполуденное солнце освещало пустую комнату.

— Мама! — И хотя ты уже поняла, что в доме никого нет, ты позвала еще раз: — Мама!

Ты вышла из дома и тут только заметила маму, лежащую на деревянном лежаке под навесом около сарая.

— Мама! — позвала ты, но она не откликнулась. Ты надела туфли и поспешила к навесу. Оттуда открывался вид на весь двор. Когда-то мама варила под этим навесом солодовый напиток. Это было удобное место, особенно после того, как его объединили с расположенным рядом свинарником. Она расставила на полках старую кухонную утварь, а внизу расположились стеклянные банки с соленьями и консервами. Мама сама притащила под навес деревянный лежак. После того как снесли старый дом, а на его месте построили дом в западном стиле, она, так и не привыкнув к новой современной кухне, сидя на этом лежаке, выполняла свою обычную работу по кухне. Она молола в ступке красный перец для приготовления кимчхи, очищала от шелухи бобовые стручки, готовила пасту из красного перца, солила капусту для зимнего кимчхи или сушила брусочки соевого творога.