Томас Гунциг - 10000 литров чистого ужаса

— Если хочешь членик, — сказала телячья печенка, — сама лови яичники.

Женское лицо посмотрело на провод в руке Кати и нахмурилось.

— По-моему, она хочет защищаться…

— Это рефлекс, — отозвалась телячья печенка.

— Они бывают сильные иногда. Мне уже сделали больно. Повредили глаз.

— Ладно, я сам, но тогда весь членик мой.

Кати слушала их разговор вполуха, сосредоточившись на мысленном повторении движений, которые предстояло проделать. Пожалуй, это будет довольно близко к фехтованию. Когда ей было двенадцать лет, родители записали ее в секцию, и она помнила, что у нее неплохо получалось: «отступи, уклонись, атакуй». Главное — расчет и самоконтроль. Телячья печенка приблизилась, и Кати инстинктивно согнула ноги в коленях, обеспечивая себе устойчивость: «отступи, уклонись, атакуй». Только не напрягаться. От этого зависит быстрота движений. Она сделала глубокий вдох.

— Яичники — это масса интересного. Новые яичники — это новые коды, а новые коды — это новая жизнь…

Кати не слышала, что там бормочет телячья печенка: «отступи, уклонись, атакуй».

Когда телячья печенка протянула к ней одну из своих длинных конечностей, она выдохнула весь воздух, который набрала в легкие, отступила, уклонилась и атаковала. Бросила вперед руку с оголенным проводом и попала существу прямо в середину груди. Телячья печенка на удивление резво отскочила и со всей дури врезалась в противоположную стену. Электрический разряд явно на нее подействовал. Кати повернулась к существу с женским лицом. Оно смотрело на нее с самым настоящим ужасом, поджав губы и держась бледной конечностью за больной глаз. Кати ощутила в себе победоносную силу; зажав в руку провод, она сделала к ней шаг, другой, третий, полная решимости покончить со всеми тварями раз и навсегда. Существо попятилось, сердито фыркнуло и яростно заколотило в дверь гаража.

— Тина! Тина! Она злая!

В два прыжка Кати настигла ее и ткнула удлинителем в спину. Существо отчаянно дернулось всем телом, тоненько взвизгнуло и забилось в угол.

Кати сама не ожидала, что электрический разряд окажется таким действенным. По причине, над которой она не стала раздумывать, эти существа были намного чувствительнее людей. Кати улыбнулась, сама себе удивляясь: «Тем лучше». Не выпуская из рук своего оружия — лезермановского ключа и оголенного провода, — она направилась к телячьей печенке, которая порывалась встать. Попутно взглянула краем глаза на Джей-Си — он по-прежнему лежал со спущенными штанами, бледный, весь в синяках, но, кажется, чуть-чуть повернул голову в ее сторону… Что ж, он хотя бы жив. Она займется им после, когда закончит дело.

Кати открыла лезермановский нож — маленький скальпель из нержавейки длиной семь с половиной сантиметров. Голова ее была пуста, движения уверенны. Она подняла нож и ударила в красно-бурый бок телячьей печенки. Он оказался тверже, чем она ожидала, но лезвие вошло. Тварь издала трубный звук, из раны потекло что-то прозрачное. Кати всадила нож еще раз и еще, сопровождая каждый удар яростным криком. Услышав какое-то движение за спиной, она обернулась и увидела, что существо с женским лицом пытается открыть гаражную дверь. Кати с воплем бросилась к ней и глубоко вонзила лезвие куда-то в спину…

— О-о-о-о-о-о-о-о! — застонала от боли тварь.

— Ах ты, гадина! — заорала Кати и угостила ее новым электрическим разрядом, от которого та потеряла равновесие и упала.

Вдруг дверь открылась. В проеме стояла пожилая женщина с суровым взглядом.

В руках у нее было ружье.

И она целилась в Кати.

Кати не раздумывала ни секунды — она снова атаковала. Выставив вперед нож.

Как в фехтовании.

Как в двенадцать лет.

Лезвие вонзилось женщине в грудь, и в тот же миг грянул выстрел.

Кати увидела в небе оранжевый свет.

Почти утро, солнце вот-вот взойдет…

Больше она ничего не видела.

Перед тем как умереть, Ивана задумалась, есть ли что-нибудь после смерти.

Дальнейшее убедительно доказало, что нет.

Хлюп, хлюп…

Тело Иваны было еще чуть теплое. Он погладил ее волосы.

Хлюп, хлюп…

Впервые в жизни он гладил волосы девушки.

Хлюп, хлюп…

Было хорошо.

Хлюп, хлюп…

Ему бы так хотелось сделать это в других обстоятельствах.

Хлюп, хлюп…

И с живой девушкой.

Хлюп, хлюп…

Вокруг островка, послужившего им убежищем, суетливо сновали младенцы, вода плескалась, влажно хлюпая.