Томас Гунциг - 10000 литров чистого ужаса

Делать ему все равно было больше нечего, кроме как ждать в одиночестве в гостиной. Он нагнулся и потянул за кольцо.

Люк легко открылся. Темень внизу была такая, словно посреди гостиной образовался абсолютно черный прямоугольник. Даже свет электрических ламп, который должен был бы рассеять эту тьму, ничего не освещал: его, казалось, всасывала черная пустота. Из люка потянуло сыростью и как будто солью — так пахнет овощной суп, остывая. И больше ничего — ни звука, ни отголоска, ни дуновения.

Марк посмотрел по сторонам и остановился на большой пепельнице из какого-то синего камня. Он взял ее — тяжелая, не меньше килограмма. Громоздкая, никому не нужная безделица, уродливая к тому же. На миг он задумался, не обидится ли на него тетя Патриса, потом решил, что в ее нынешнем состоянии она и не вспомнит об этой пепельнице из синего камня. И он бросил ее в люк. Подождал — но так ничего и не услышал. Это было странно. Такой тяжелый предмет по идее должен был упасть на твердую поверхность с довольно громким стуком, а при том, какая тишина стояла в доме, он не мог этот стук не услышать. Может быть, внизу была вода? Но тогда он услышал бы характерный всплеск.

Марк лег на пол и заглянул в черную дыру. Он ощутил лицом холодный сквозняк. Вытянул руку — та исчезла в темноте. Как будто ее отрезали на уровне бицепса. Пошарив, он наткнулся пальцами на что-то твердое — это была лестница.

Если в подпол ведет лестница, значит, там, внизу, должно что-то быть. Логично? Более чем логично. Марк на мгновение задумался. Потом взял с буфета оставленный там арбалет и, закинув его на плечо, вернулся к люку. Сел и осторожно свесил ноги в пустоту. Нащупав ступеньку, глубоко вздохнул, представил себе лицо Иваны, когда он встретит ее с фонариками и бог весть с чем еще, что найдет в этом подполе…

И начал спускаться.

Кати знала, что будет дальше.

Сначала ее станут искать. Полиция прочешет лес, обшарит озеро, ее фото покажут по телевизору, и женский голос за кадром опишет, во что она была одета. Но все это ничего не даст. Джей-Си, Патриса, Марка, Ивану допросят, поговорят с ее родителями, друзьями и знакомыми, но и это ничего не даст. А потом поисковую группу полиции расформируют, и мало-помалу, постепенно — как холодильник оттаивает — поиски прекратятся совсем. Студенты в университетских аудиториях немного поговорят о ней. Одни будут утверждать, что «близко знали эту фигуристую блондинку», другие — выспрашивать подробности. Через год о ней никто больше не вспомнит. Даже Джей-Си забудет ее и заведет себе другую фигуристую блондинку. Может быть, эта история даже пойдет ему на пользу, усилив «воздействие его ауры» на девушек. Он станет для всех «парнем той девчонки, которую так и не нашли».

А ее родители? Они погорюют. Отец предложит матери куда-нибудь съездить, чтобы развеяться, они отправятся в Азию, в Таиланд, например, посетят Ангкор, Вьетнам, бухту Алонг, а может, выберут Индию, организованный тур с пятизвездными отелями. Конечно, они все равно будут горевать и говорить о ней со слезами на глазах, попивая экзотические коктейли и заедая их жгучим карри, — но они будут жить. Ее не станет, а Земля будет по-прежнему вращаться. Люди умирают каждый день. Люди теряют детей каждый день — а жизнь продолжается.

Человек стоял перед ней, сжимая в руке бритву, и как будто колебался. Кати заставляла себя ни о чем не думать, но невольно всматривалась в его лицо. С ума сойти: она смотрела столько фильмов, в которых действовали психопаты всех мастей. В них всегда было хоть что-нибудь жуткое: искаженное пороком лицо или глаза, горящие огнем безумия. Но человек, которого она видела перед собой, походил на усталого пенсионера, собравшегося поработать в саду. Ничего особенного в нем не было. Довольно толстый. Лицо красное, видно, не дурак выпить, серые волосы, коротко остриженные и тщательно причесанные. Он был просто до ужаса нормальным.

И все же он раздел ее догола, привязал к верстаку и стоял перед ней с опасной бритвой в руке.

И это было совсем ненормально.

Ей хотелось, чтобы все произошло поскорее. Пусть этот тип перережет ей горло, чтобы она сразу умерла.

Но ведь если бы он хотел убить ее сразу, то не стал бы ждать, когда она придет в сознание.

Вероятно, это был один из тех маньяков, которые могут кончить, только глядя, как девушка мучается. Его, должно быть, обижали или били в детстве… люди, которых самих когда-то били или обижали… Она изучала подобные случаи на семинарах по психологии — и вот сама стала последним звеном в длинной цепи насилия и ненависти. Это было одновременно страшно и обидно до слез.