Екатерина Асмус: Рок. Короткий роман

— И ты за нее нисколько не беспокоишься? — не выдержала Лялька, хотя понимала, что спрашивает лишнее.

Но Малыш был сегодня само спокойствие.

— Не-а — заявил он, зевая, — зато я точно знаю, что сегодня ночью никто не умрет.

С этими словами он взял гитару и потянулся ближе к столу, где уже начали разливать по стаканам принесенный Стасей коньяк. Лялька тоже подсела в круг желтой лампы, и, покуривая, слушала песенки Малыша.

Когда исчез хозяин — все подумали: устал, отдохнуть пошел.

Но Митюха не спал. Он молча курил в своей комнате, и на душе у него было неспокойно.

По утрам Лялька ходила мыть лестницы. Таким образом можно было спокойно жить у Митюхи и участвовать во всех вечеринках. Уходила она как раз тогда, когда обычно ложились спать засидевшиеся полуночники. То есть в шесть утра. А по возвращении оставалось время для дневного отдыха, до прихода новых гостей.

Как-то по осени, возвращаясь с работы в одиннадцатом утреннем часу, Лялька еще из коридора услышала звуки безутешных женских рыданий. Такое частенько случалось за время проживания у Митюхи, девчонки вечно использовали хозяина в качестве жилетки, но вчера с вечера никто не оставался, а утренний гость появлялся редко.

Войдя в комнату, Лялька застыла от неожиданности: у стола, размазывая по лицу косметику, рыдала сама баловница судьбы — Аделаида! Митюха же, слегка растерянный, гладил плачущую по голове и нашептывал что-то, пытаясь утешить.

— Ляль, чайку сваргань, а? — просительно обратился он к вошедшей.

— Да на фиг чай! — гнусавым от слез голосом вскинулась Аделаида. — Мне срочно нужно выпить! Мить, может, сходишь, а? Вискарюшечки купишь?

— Ада, слушай, сейчас я позвоню ребятам, они принесут и вискаря, и все остальное, ты ж не будешь пойло из нашего магазина, знаю я тебя.

— Ну, звони тогда быстрее, чего сидишь-то, Мить, я тут от горя, жажды и одиночества умираю, а ты сидишь!

Митюха покорно двинулся к телефону. Вытянув из ящика своего бездонного буфета распухшую записную книжку, он деловито полистал ее и начал накручивать диск. Наконец трубка ответно забурчала.

— Дредыч, ты? А чего делаешь? Аа, репетируете? Ну и чудненько, то что надо. Давай-ка, бери ребят и айда к нам. Через магазин только! Адочка приехала, сестренка моя.

Трубка возбужденно задребезжала в ответ.

— Дредыч, слушай меня, зайди в фирменный, ты знаешь, Адка не пьет «паленку». Ничего, скиньтесь там, у соседей займи, мы вернем, деньги есть. Да непременно с инструментами, и парней всех тащи, веселее будет.

При слове «деньги» Аделаида стала рыться в сумке, на этот раз — крокодиловой, но не хуже «утконоса», в комплект к сапожкам и перчаточкам, и швырнула на стол пухлое портмоне.

— Митя, ради бога! Бери сколько нужно и не слова при мне о деньгах. Это же пошло и уныло!

И она зарыдала с новой силой.

Ляльку буквально раздирало любопытство, ей чрезвычайно хотелось знать, что же такое стряслось с баловницей удачи — бриллиантовой Аделаидой. Поэтому она затаилась на диванчике в углу, чтоб не привлекать к себе внимание.

Митюха, уладивший телефонные дела, снова присел рядом с плачущей и попытался расшевелить ее:

— Адюш, солнце, а как папа-то? Он в курсе?

Услышав упоминание о любимом папе, Аделаида подняла голову.

— Нет, Мить, не знает еще — неожиданно спокойно ответила она.

— А ты можешь внятно сказать, что произошло-то?

— Мить, ну ты чем слушал, а? Я ж тебе объяснила! Джон проигрался в Вегасе! Да и не так уж прямо страшно проигрался, в прошлый раз намного больше было, но озлился ужасно. Мить, он стареет, ему уже тридцать два! Это — всё, как ты не понимаешь! Характер испорчен напрочь.

Самой Аделаиде можно было дать хорошо за сорок, даже при всем уважении к мировым достижениям косметологии. А она между тем продолжала:

— Так вот, Джон завелся — уезжаем! А я не хотела, в Вегасе классно, каждый день встречи с друзьями, у меня были планы! А этот заладил: уезжаем — и все! А мне надоело. И так только нефтью своей долбанной занят, ни днем ни ночью его дома нет. Я говорю: «Не поеду!» А он взял и уехал без меня! — зарыдала она снова в полный голос.

— Ну, уехал, так вернулся бы скоро, ты ж знаешь Джона, он без тебя дня не проживет!

— А вот и фиг ему! — воскликнула рыдающая и подсунула Митюхе под нос известную фигуру из переплетенных пальцев, на каждом из которых радугой играли изящно оправленные крупные камни. — Пусть поищет! Я что ему — золушка какая-нибудь! Тут же заказала билет прямо из номера — только меня и видели. В самолете измучилась, так злилась, что спать не могла.