Сергей Лукьяненко - Сборник

Не так однозначно – говорила я. И спешила прочесть:

«Нет, нет, не может быть бессмысленно! Почему, зачем тогда всё? Зачем тогда я стрелял и видел в этом смысл? Я ненавидел их, убивал, я поджигал танки, и я хотел этого смысла!..»

Секундная мысль – не всё решает сила… И та же книга – как проклятие…

«Нет, у нас слишком много милосердия. Мы слишком добры и отходчивы. Чрезмерно».

Добро из патриотизма есть зло.

– Фанг, – я захлебывался в словах. – Фанг, это другое. Не смей. Не трогай того, что тебе не понять…

– Читай дальше, – после короткой паузы сказал Нес.

«Да, он их спас. В эти мгновения иначе как плетью и пулей действовать был нельзя».

Добро для идеи есть зло.

«…Рана на груди была не смертельной, пуля даже не пробила кости…»

Добро для знания есть зло.

Я отбросил Книгу – и она растворилась в темноте.

– Нес, вы поверили в насилие…

– Мы поняли – и оно может быть красивым.

– Нес, вы ошиблись. Мы лгали себе – чтобы оправдаться.

– Всегда?

– Всегда. С библейских времен и до наших дней. Мы искали оправданий – за то, что вынуждены убивать. За чужую боль, за свой страх. Всегда самые талантливые служили этой цели. Мы делали это красивым – чтобы успокоить совесть. Красота никогда не была главным – лишь инструментом, чтобы оправдать цель – идею, патриотизм, любовь…

– Но для нас главное – красота…

– Мы не знали, Нес! Мы подбирали слова – чтобы оправдать защищавших родину, любовь, веру. Красота была лишь средством…

– А для нас – целью.

– Нес, мы одевали зло в одежды добра и красоты – чтобы выжить. Но кто знал, что мы встретим в космосе расу, чья цель – красота.

– Но для нас нет иной меры, – теперь голос Неса стал едва слышен. – Мы жили, созидая красоту – слов, звуков, образов, поступков. Вы дали нам новую красоту – а ты хочешь доказать, что она была ошибкой.

– Да.

– Докажи.

Тьма. Тишина.

Докажи. Найди слова сильнее тех, что говорили тысячи людей – неизмеримо талантливее, опытнее… добрее.

Переспорь – авторов Библии и Корана, «Горячего снега» и «Трех мушкетеров», Шекспира и Пушкина. Найди слова сильнее. Найди краски ярче. Докажи – они не воспевали войну, они примиряли с ней человеческий разум. Ведь человек рожден не для смерти – своей и чужой. Я верю в это – тем, что еще способно во мне верить…

– Я не могу доказать, Нес. Те, кто говорил эти слова – они бы смогли. Доказать, объяснить, переспорить. Я лишь человек, Нес! Я помню, я знаю, я верю – но не смогу доказать!

– Не хватает слов и умения? – спокойно спросил Нес.

– Да…

– Но ты веришь – это уже немало. Вспомни и ощути. Мы увидим, человек. Если не врешь, если не отрекаешься от своей веры – раскрой разум. Мы увидим.

Не вру ли я?

Откуда мне знать. Я радовался, побеждая. Я не колебался, убивая врагов. Тех, кто прислуживал Шоррэю, тех, кто хотел гибели Земли, тех, кто убивал моих друзей. Разве была во мне хоть тень сомнений? Нет. А в глубине души…

Мало кто может заглянуть так глубоко – и не утонуть.

– Смотри, Нес, – сказал я. – И вы… те, кто далеко. Фанги, мы не любим убивать. Мы ненавидим войну и жестокость. Клянусь. Я был солдатом – всю жизнь. Я радовался победам и ненавидел их. Для многих я стал смертью – и ни для кого… пока еще… жизнью. Смотрите.

Я не знал, что произойдет. Калейдоскоп воспоминаний, ощущение чужого разума в сознании…

Ни черта подобного. Холод.

И голос Неса.

– Говори, человек. Теперь – лишь правду. Ложь ушла. Говори.

– Правду? – я засмеялся чужим смехом. – Чего ты от меня хочешь, урод? Вы убивали людей, вы нападали на планеты – а теперь хотите мира? Мы истребим вас. До последнего щенка – или как вы зовете своих детенышей?

– Дети, – совершенно равнодушно ответил фанг. – Говори…

– Наслушались моего вранья? – полюбопытствовал я. – Мир, дружба, бхай-бхай… Хер вам! Мы были бойцами – всегда. От первых людей, дравшихся с саблезубыми тиграми, и до тех пилотов, что надерут вам задницы через пару часов.

– И ты был бойцом? Всегда?

Я молчал. Не потому, что не знал ответа – просто нужно было ответить максимально правильно… красиво… честно… Я думал сейчас понятиями фангов – ибо их разум бушевал в моем сознании, их воля требовала от меня правды.

– Нет, – прошептал я. – Нет. Ненавидел… силу. Это боль, страх…

– Чья боль? Чей страх?

– Моя боль… Не хочу… Почему? Почему?!

Я кричал – стоя в круговороте лиц. Мелькающие, переплавляющиеся одно в другое лица. Мои враги. Все, кто ненавидел меня. Все, кто оттолкнул. Не подал руки. Не ответил на мольбу.